— Ну конечно, есть. Только придется еще подождать. Связь, субординация, делопроизводство, то- се… Этот Брюхно славен не только подписанными им приговорами. Он превратил пограничную стражу Аламеи в этакую громоздкую машину… ей время нужно, чтобы раскачаться. Каждый контрабандист знает: если «засветился» в Аламее и сумел оторваться — не спеши открывать Проход, временной люфт имеешь. И часто неслабый такой люфт! Тут как с диплодоком: кусают его за хвост, а он пока почувствует укус, пока начнет реагировать — полхвоста уже нет, сожрали. Но если уж он начал реагировать — держись!
— А на других территориях не так, что ли? — спросил Сергей. — Связь-то по всему Центруму дрянь. Телеграф да искровое радио…
— Не в связи дело, а в людях, — наставительно заметила Ева. — И в той структуре, которую люди создают. В Клондале или Лорее я бы не успокаивала себя тем, что люфт-де большой. Возможно, как раз очень маленький.
— Ладно, поговорили — хватит, — проворчал Тигран. — Давайте-ка по своим постам. Кто голоден — возьмите воду и сухпаек. Ева, Алена, хотите вздремнуть часок? — Обе женщины помотали головами. — Ева, тебе надо бы, вторую ночь не спишь… Нет? А ты, парадоксов друг?
— Пока терпится, — ответил Сергей.
— Тогда лезь в башню, веди наблюдение. Заметишь что подозрительное — пни меня. Я-то как раз подремлю часок…
Чай у Психа был странный: почти красного цвета и очень терпкий. К чаю Макс получил булку и несколько толстых кружков твердой, как подметка, колбасы. Сахар был куско-вый, густо-коричневый и не слишком сладкий на вкус — но пусть привереды идут лесом! Изголодавшийся Макс набросился на пищу с алчностью троглодита, загнавшего-таки после долгих усилий мамонта в яму.
«Один живешь?» — хотел было спросить Макс, переступив порог Психова домика, и не спросил. И так было ясно. Хозяйка, если она не горькая пьяница, догадалась бы вымыть полы и протереть пыльные стекла. И уж наверняка прополола бы заросший сорняками огород.
— Жена сбежала, — небрежно пояснил сам Псих, прихлебывая чай. — Я думал, любит, а она, оказывается, вышла за меня, чтобы подруги завидовали: железнодорожник, машинист! А как поняла, что достатка в доме в скором времени не ожидается, так и навострила лыжи. Знаешь, что такое лыжи? У меня на чердаке лежат, прапрадедовские. Давно рассохлись, а не выбрасываю — реликвия! В те времена зимой снег выпадал и лежал, не таял, так вот люди забавлялись, катались по снегу на лыжах, на санках… А, дело прошлое. Ну валяй, рассказывай…
После еды Макса немедленно потянуло в сон, однако долг платежом красен. Псих слушал, крякал, качал головой, а в конце рассказа заявил:
— Ты бы чего новенькое выдумал. Об этом твоем мире я еще в детстве читал. Сказка есть такая, «Смерть без смерти» называется. Уж полтораста лет, как написана. Сюжет другой, а мир тот же.
— Не читал, — развел руками Макс. — Что, правда есть такая сказка?
— Угу. Пур Лопаси ее написал, знаменитый оннельский писатель. Неужто не слыхал? Детям нравится, а для взрослых — просто страшилка. Умирать каждую неделю — и так до бесконечности… бр-р! Ты хочешь сказать, что умирал каждую неделю?
— Умирал.
— Ну и как оно?
— Тебе не понравится, — сказал Макс, чувствуя, что Псих сейчас выгонит его взашей как пустого фантазера и шарлатана. — Я предупреждал, что ты мне не поверишь. Дознаватель же в Тупсе не поверил… А знаешь, может быть, дело в том, что я не первый вырвался из Гомеостата? Может, и до меня оттуда выбирались люди, ну хоть изредка?
— Пур Лопаси родился в Оннели, — заявил Псих.
— Но ведь ему мог кто-то рассказать о Гомеостате. Вот как я тебе рассказываю…
Псих долго молчал. Наверное, прикидывал, сумасшедший ли Макс, а если сумасшедший, то шизофреник или параноик? Не бросится ли?
