— Смерть! — с воодушевлением грянули голоса из-за спин пленников.
— Правильно, смерть. Это справедливое наказание. Но только в том случае, если преступление совершено из корысти или по злобе. Что еще вы можете сказать в свою защиту, люди, упавшие в озеро? Говорите кратко, ибо кратка жизнь человека и тонка нить, отделяющая бытие от небытия.
Ева просто кипела. Видно было, каких усилий стоит ей говорить спокойно и без брани. Сергей решил быть начеку и вмешаться, если что. Ощущение дежа вю стало просто мучительным. То ли кто-то рассказал Старцу, как должен вести себя суровый судья в земных приключенческих романах а-ля «Сердца трех», то ли дедуля изобрел велосипед и не подозревал о том.
— Разве отнять у врага — преступление? Это захват трофеев. Разве заставить врага пойти на уступки — преступление? Это военная дипломатия. Мы взяли за горло пограничников Аламеи, захватив их бронепоезд… узкоколейный.
— «Грозящий»? — проявил осведомленность Старец. А Сергею почудился шепот за портьерой.
— Да, «Грозящий». Мы, контрабандисты с Земли, захватили его и заставили пограничников пойти на наши условия. Нам нужно было как можно скорее попасть в Оннели. У нас нет нужных вам товаров, но они могут быть… в будущем. В данный момент мы просто ищем одного человека. Он наш товарищ, и он в беде. Если вы знаете что-нибудь о нем, умоляю, скажите! Его зовут Макс…
На сей раз Старец, остановив речь Евы движением руки, надолго замолчал. Повисла благоговейная тишина, и в ней Сергею опять почудился шепот. Кажется, и занавес за спинкой резного кресла чуть заметно шевельнулся. Или его колыхнуло ветром?
Да нет, не ветром… Неоткуда взяться сквозняку.
— Трудно разобраться, — молвил наконец Старец. — Я буду говорить с этими людьми. Оставьте нас одних.
— Но… — предерзко от растерянности начал было один из черных, и Старец величаво поднял руку.
— Оставьте нас одних. Тут особое дело.
Он даже не повысил голос. Незачем было повышать. За поспешно удалившимися черными хлопнула дверь.
И вновь колыхнулся черный занавес. Из-под него на карачках выполз щуплый белобрысый юноша с очень бледным лицом и насмешливыми глазами.
— А ну-ка, дед, — негромко обратился он к Старцу, — слезай с трона. Надоело, поди. Ступай к себе, полежи, не засни только.
Никогда в жизни Сергей не был за кулисами и не видел, как вошедшие в роль актеры выходят из нее назад в обыденность. Теперь он наблюдал это воочию. Из Старца будто вынули затычку, выпустив воздух. Всю величавость как рукой сняло. Был грозный судия — стал заурядный старикашка из тех, что пьют кефир и ругают собес. Благодарно — благодарно! — кивнув юнцу, Старец с усилием покинул кресло, отцепил фальшивую бороду и, приволакивая ногу, удалился за занавес. А юнец тут же занял его место, иронически поглядывая на пленников и, как видно, наслаждаясь эффектом. На вид ему было не больше восемнадцати, и он мог бы сойти за младшего брата Сергея.
— Ну что уставились? — сказал он. — Старца никогда не видели? Думали, это дедуля? Не всему, что видишь, можно верить. Вставайте, хватит коленки протирать. Вы не пограничники, и казнь вам не грозит. Может, и общий язык найдем. Вы что, правда захватили бронепоезд?
Ева кивнула.
— Какими силами?
— Впятером.
— Впятером?! Однако! Я всегда говорил, что пока стоит Центрум, в нем будут случаться чудеса. Расскажешь мне, как вам это удалось?
— Я расскажу, — вмешался Сергей. — Я все расскажу, а ее ты отпусти ненадолго. Ей… надо. Она вернется, даю слово.
И поймал ее взгляд, благодарный и мученический одновременно.
