Имя: Мэтью Хомс
Дата рождения: 12.05.1990
Диагноз: скользкая змея
Медикаментозное лечение в настоящий момент: все, что только можно
Риск для себя/окружающих (пожалуйста, предоставьте не соответствующие действительности сведения, поданные как проверенные факты): Мэтью живет один и практически не получает поддержки от друзей и родственников. Он страдает императивными галлюцинациями, которые он принимает за голос мертвого брата. Это что, нормально? Проблема заключается в том, что он интерпретирует данные галлюцинации как приглашение к самоубийству.
В настоящее время он наблюдается в Центре психического здоровья Бранел и периодически посещает терапевтические группы дневного пребывания «Хоуп Роуд» (или сидит один дома и целыми днями печатает на машинке, которую подарила ему его бабушка, что само по себе немного похоже на сумасшествие).
Второго апреля 2008 года, после нескольких недель пребывания в дурке, Мэтью самовольно покинул лечебное учреждение. Он отправился на место гибели своего брата, планируя совершить самоубийство.
Попытка была предотвращена случайной свидетельницей. По всей видимости, Мэтью не представляет опасности для окружающих. Известно также, что эта свидетельница позднее звонила в больницу и справлялась о Мэтью, беспокоясь о его здоровье и желая убедиться, что тот добрался благополучно. Персоналу больницы удалось ей внушить, что она подвергалась ужасной опасности и должна радоваться, что осталась в живых.
Так что вы понимаете. Лишняя предосторожность не помешает.
И пошли вы все
на фиг.
Я стал писать лучше, когда начал понимать, что вымышленные истории имеют свои законы. В реальной жизни мы можем встретиться с человеком сто лет назад, когда-нибудь в детстве. Когда-то он был для нас важен, но потом мы переворачиваем страницу, и он исчезает из нашей жизни.
В вымышленных историях они ждут.
В вымышленных историях они обязательно появятся еще раз. Возможно, это произойдет через много страниц, но они всегда появляются снова, чтобы разобраться в себе, чтобы придать смысл. Я стал писать лучше, когда начал это понимать. И еще я понял: иногда в реальной жизни бывает то же самое.
Я ведь просил вас запомнить ее имя.
— Ты меня слышишь?
Кто-то коснулся моей руки. Я быстро повернулся, почти потеряв равновесие. Она ухватила покрепче.
— О, господи! — сказала она. — Я думала… Я думала, ты сейчас упадешь. Что ты тут делаешь?
У нее были рыжие волосы. Две прядки, выбившиеся из-под капюшона, свисали ей на лицо. В темноте я не мог разглядеть веснушки, но я знал, что они там. Ее грудь была обмотана лоскутным одеялом Саймона, да так плотно, словно без него ее сердце не могло бы биться. Я видел это совершенно отчетливо, как сон за секунду до пробуждения. В этом сне она была Бьянкой из «Истэндерс». Она принесла мне его одеяло, чтобы он не замерз. Я протянул руку, чтобы взять его, но она отодвинулась, по-прежнему глядя на меня и одновременно нащупывая перила у себя за спиной.
— Это мое, — сказала она.
— Но…
Что-то изменилось. Она подняла клочок желтой материи к подбородку, и теперь я смог разглядеть черные пластмассовые пряжки, рукав, воротник. Стало понятно: это не одеяло, а она — не Бьянка.
— А-а, это ты.
Я совсем забыл, что выгляжу пугающе. Она посмотрела на мою камуфляжную куртку и большие
