l:href="#n_35" type="note">[35] или армия. Ребус выбрал последнее. Теперь, пожалуй, только этот вариант и оставался.
Как и другие городки и деревни вокруг, Кауденбит выглядел и был городком депрессивным: закрытые магазины, жители в унылой одежде из сетевых магазинов. Но он знал, что люди сильнее, чем это может показаться, если судить по условиям их жизни. Нелегкая жизнь рождала горький юмор, быструю реакцию и жизнестойкость. Он не хотел слишком глубоко задумываться об этом, но в душе чувствовал, что «вернулся домой». Да, Эдинбург вот уже двадцать лет был его домом, но корнями Ребус уходил в Файф. «Хваткий файфец» — так про них говорили. Некоторым из наиболее хватких Ребус был готов набить морду.
Вечер понедельника в пабах по всей Шотландии был самым тихим. Недельное жалованье или пособие по безработице за уик-энд исчезали. В понедельник все сидели по домам. Хотя этого и нельзя было сказать, судя по картинке, которую увидел Ребус, открыв дверь «Миддена». Интерьер был ничуть не хуже, чем во многих барах Эдинбурга. Да, здесь имелось все то, без чего не обходится ни один паб: красный линолеум пола, в сотне мест прожженный окурками, удобные столы и стулья. И хотя бар не мог похвастаться большими размерами, нашлось место и для бильярдного стола, и для дротиков. Когда Ребус вошел, игра в дротики была в полном разгаре, а вокруг бильярдного стола расхаживал молодой парень и, прицелившись сквозь дым от сигареты в губах, один за другим клал в лузы шары. За угловым столиком сидели три старика, все в плоских беретах, и азартно играли в домино. За другими столиками сидели выпивохи.
Так что у Ребуса не осталось выбора — только встать рядом со стойкой. Туда можно было втиснуться лишь одному человеку, и он приветственно кивнул направо и налево. Но на его приветствие никто не ответил.
— Пинту «Специального», пожалуйста, — сказал он бармену с зализанными волосами.
— Значит, «Специальное», сынок. Сейчас сделаем.
У Ребуса создалось впечатление, что этот бармен, которому перевалило за пятьдесят, даже игроков в домино называет «сынки». Пиво было налито с аккуратностью, подобающей ритуалу, который свято блюли в этой части света.
— «Специальное», сынок. Прошу.
Ребус заплатил за пиво. Он не помнил, когда в последний раз так дешево платил за пинту, и уже начал прикидывать, насколько затруднительны будут поездки на службу, если поселиться в Файфе…
— Пинту «Спеца», Дод.
— «Спец», сынок, понял. Сейчас сделаем.
Бильярдист стоял за спиной у Ребуса, который не почувствовал в его приближении ничего угрожающего. Парень поставил пустой стакан на стойку и теперь ждал, когда его наполнят. Ребус понимал, что тому любопытно и что он, наверное, ждет, не заговорит ли Ребус первым. Но Ребус молчал. Он только вытащил из кармана пиджака фотокопии двух рисунков и разложил их перед собой на стойке. В канцелярском магазине на Королевской Миле ему сделали десять копий. Оригиналы лежали в безопасности в бардачке его машины, хотя безопасность машины, стоящей на плохо освещенной улице, тоже была делом спорным.
Он увидел, что выпивохи по обе стороны от него скосились на рисунки, и не сомневался, что видны они и парню за его спиной. Но пока никто не проронил ни слова.
— «Спец», сынок. Прошу.
Бильярдист взял стакан, выплеснув немного пива на рисунки. Ребус повернулся к нему.
— Прошу прощения.
Ребус редко слышал такой неискренний голос.
— Ничего страшного, — сказал он в тон парню. — У меня куча копий.
— Да ну?
Парень взял сдачу у бармена и удалился к бильярдному столу, где принялся засовывать монетки в щель приемника. Шары посыпались на стол с глухим барабанным стуком, и парень, глядя на Ребуса, принялся собирать пирамиду.
— Вы что, немного рисуете?
