Недалеко от Дрездена был городишко – маленький, всего десять тысяч жителей. В нём и жили Бюлловы, эвакуированные во время войны из Дрездена.
Прочитав ответ, Алексей заволновался. Сердце подсказывало ему, что это они. Пусть и не родители – слишком много времени прошло, умерли они уже, но всё равно какая-то родня, может быть, дети, племянники.
И он загорелся ехать. Ведь обещал Конраду, что сообщит родителям о его судьбе, а такие обещания надо выполнять. По крайней мере, совесть его будет чиста, отдаст другу последний долг.
Наталья сначала принялась его отговаривать:
– Может быть, тех Бюлловых в Германии полно, может быть, они просто однофамильцы, и ты только время и деньги потратишь.
– С деньгами решу, а со временем – наберу отгулов и поеду.
– Езжай, тебя, видно, не переубедишь, – махнула рукой жена.
И Алексей стал готовиться. Через Интернет нашёл коллекционера, которому задорого продал саблю – не как оружие, а как хорошо сохранившуюся древность. Коллекционер попался осторожный, на слово не поверил и провёл экспертизу. После металловедческой экспертизы эксперты дали заключение, что сабля сделана не позднее одиннадцатого века. Коллекционер обрадовался и сразу отсчитал деньги.
– Зачем она тебе? – пряча деньги в карман, спросил его Алексей.
– Перепродам. Такие вещи с годами в цене только растут. Выгодное вложение капитала.
– Ну да – если есть что вкладывать.
– Если ещё что-нибудь есть – неси, сговоримся.
Но кроме тулупа и валенок у Алексея больше ничего не было. Впрочем, денег на поездку хватало, если не транжирить. Заграничный паспорт у него был, шенгенскую визу Алексей получил за неделю, поскольку раньше был в стране ЕС и ни в чём предосудительном замечен не был.
Ехал он поездом – так выходило дешевле.
Добрался до Дрездена. Хоть и смотрел по Интернету, как добраться до искомого городка, всё равно поплутал немного, благо, автобусы туда ходили. И чем ближе подъезжал он, тем сильнее билось сердце – как он будет объясняться с роднёй Конрада? Языка почти не знает, как родня настроена к Конраду – неизвестно. Да и не факт, что они родственники. Если однофамильцы, считай – и время и деньги потрачены попусту. И ещё беспокоило – не примут ли его за сумасшедшего? По возрасту он во фронтовые товарищи времён Второй мировой войны Конраду не подходит, а про рыцарство и Мономаха вообще лучше умолчать, только посмеются и вытолкают взашей.
В городишке вышел только он один, автобус пошёл дальше. Адрес у него был на бумажке, и он ткнул её под нос прохожему:
– Битте!
Прохожий объяснил, как мог, и вот Алексей уже стоял перед дверью маленького домика. Крыша из красной черепицы, цветы в палисаднике, чистота вокруг – прямо картинка. Ну да, он же в Германии, где прежде всего орднунг – порядок! Подняв руку к кнопке звонка, он почувствовал, что пальцы бьёт мелкая дрожь.
На звонок вышел молодой, лет семнадцати-восемнадцати, парень.
– Гутен таг! – первым поздоровался он.
– Конрад Бюллов! – медленно произнёс Алексей.
«Вот сколько раз уже говорил себе – учи языки, – корил он себя, – во время переносов освоил латынь и греческий, с Конрадом общался на дикой смеси немецкого, русского и латыни, а ни одного из современных языков выучить так и не удосужился».
Все цивилизованные люди кроме родного языка знают и другой – немецкий, английский, испанский, итальянский. Впрочем, в Европе чаще общаются на немецком.
К удивлению Алексея, парень улыбнулся, сделал приглашающий жест и отступил в сторону.
Алексей держал себя в руках, но сердце колотилось.
Парень провёл его в небольшую гостиную. В глаза сразу бросился небольшой чёрно-белый фотопортрет
