него капитал в бутылочку пива, рассудив, что расстояние в три остановки, отделявшее его от дома, он вполне способен преодолеть и на своих двоих. К тому же, идти, потягивая на ходу пивко, безусловно, веселее, чем проторчать четверть часа на остановке, да потом еще и трястись в тошнотворно душном «пазике» среди похмельных сограждан…
Примерно на середине дороги навстречу Кольке свернул с проезжей части, тяжко бултыхнувшись на бордюре, «бобик» с буквами ППС на борту. С заднего сиденья «бобика» выскочил полицейский. Умудренный опытом общения с правоохранительными органами Бурыба мысленно чертыхнулся, залпом опрокинул в себя остатки пива, а пустую бутылку швырнул в ближайший сугроб. Заготовленную заранее фразу: «Все, командир, уже никто ничего не распивает!» — он проговорить не успел. Полицейский крепко схватил Кольку за шиворот и развернул к машине.
— Этот? — спросил полицейский.
Дверца заднего сиденья все еще была открыта. Из полутемного салона глянула на обомлевшего Бурыбу какая-то растрепанная тетка с красным мокрым лицом.
— Этот… — плаксиво подтвердила она. — А, может, и не этот… Кто их разберет, все друг на дружку похожи, все одеваются одинаково, сволочи…
— Внимательней посмотрите! — потребовал полицейский.
— Ну… не знаю я…
— Разберемся, — пообещал полицейский и вдруг умелой подсечкой сбил Кольку с ног…
Дар речи вернулся к Бурыбе, когда его, закованного уже в наручники, «бобик» повез куда-то в пугающую неизвестность.
— Что происходит-то?! — закричал он, рванувшись вправо-влево. — Что я сделал?! Я ни в чем не виноват!
Сидящие по обе стороны от него полицейские (тетку пересадили вперед) промолчали. Бурыба снова протестующе завопил, но добился только того, что ему чувствительно саданули локтем в бок и настоятельно рекомендовали не трепыхаться.
— В отдел приедем, там и поговоришь, — сказал ему полицейский справа. — Раз не виноват, то почему паникуешь?
— Разберемся, — снова пообещал полицейский слева.
«Разбирательство» началось минут через десять. Капитан, высокий, безразлично-вежливый мужчина с густыми усами и в очках, очень похожий на учителя истории из Колькиной школы, задавал пристегнутому наручниками к батарее Бурыбе короткие вопросы: «Имя?.. Фамилия?.. Адрес?..» — и умело щелкал по клавиатуре. В самом начале разговора он послал наряд в квартиру, где Колька с компанией друзей отмечал Новый год. Наряд вернулся быстро.
— Бухие все валяются, дверь нараспашку, — с явным удовольствием рассказал тот самый полицейский, который «принял» Бурыбу на улице. — Никто толком ничего сказать не может: в котором часу задержанный покинул квартиру… и вообще, находился ли он всю ночь там или не находился, только на часок заходил…
— Я всю ночь!.. — начал было снова кричать Колька, но тут на столе зазвонил телефон, и под строгим взглядом опера Бурыба замолчал.
— Да, — заговорил в трубку капитан, — да, по горячим следам… Алиби нет, потерпевшая опознала… Похищенное, правда, не обнаружено — успел скинуть. Пока в отказ идет… Оформляем уже…
Этот деловой доклад по телефону, этот бесстрастный голос, которым говорил капитан, подействовал на Бурыбу как неожиданный и сильный удар по голове. Он уставился на опера, разинув рот.
— Чего остолбенел? — осведомился у Кольки сотрудник ППС, не торопившийся покинуть кабинет. — Сейчас протокол подпишешь, пойдем в подвал. Ночевать. Спать, небось, хочешь?
Полицейский смотрел на Бурыбу спокойно, без злости, даже наоборот — как-то по-приятельски, что ли…
— Кирнул с дружками, — продолжал он, — не хватило. Бывает. Вот и бомбанул дамочку, сумку подрезал у нее. Так было же? Куда бабки-то остальные дел, а, босота? Она показала, что у нее около двух