захотелось обнять Эйрин, еще раз поблагодарить за этот чудесный, невероятный подарок, но она сдержала себя. – И какая из Глыниш учительница?
– В целом, хорошая. Доходчиво излагает материал. Только меня напрягает ее стремление понравиться мне.
– Это нормально. Каждая колдунья хочет понравиться ведьмам.
– Да, знаю. Но Глыниш ведет себя как-то странно. В ее попытках подружиться со мной я не чувствую настоящей искренности.
– Это тоже нормально, – сказала Гвен. – Обидно, но нормально.
Эйрин отрицательно покачала головой:
– Нет, я не то имела в виду. Даже не знаю, как правильно это выразить. Речь совсем не о том, что она добивается моей благосклонности из чистого расчета. Тут я согласна с тобой, это было бы нормально, я еще в Леннире привыкла к такому отношению, хотя оно всегда меня расстраивало. Но с Глыниш все иначе, очень запутанно и непонятно. Складывается впечатление, что на самом деле она
– А я, кажется, догадываюсь, – сказала Гвен. – Наверное, Глыниш принадлежит к колдуньям, считающим, что им не стоит сближаться с ведьмами. Вот со мной она всегда держалась отстраненно, сохраняла дистанцию. Но тебя она обучает, а не просто ассистирует сестре-наставнице. Это большая редкость и огромная честь. Глыниш стремится оправдать оказанное ей доверие и потому пытается подружиться с тобой, хотя это противоречит ее взглядам на отношения между ведьмами и колдуньями.
– Может, и так, – неуверенно произнесла Эйрин; было видно, что объяснение Гвен ее не удовлетворило. – Но в конце концов это не должно меня волновать. Главное, что Глыниш неплохая учительница, а как она относится ко мне – ее личное дело. Мне же стоит больше беспокоиться о налаживании отношений с сестрами.
– А разве у тебя с этим проблемы? – удивилась Гвен. – Ты мне ничего не писала. Ну разве что о маленькой задире Олвен, но ведь это несерьезно. Да и Бронах рассказывала, что ты на удивление хорошо со всеми ладишь, ни с кем не враждуешь и даже не ссоришся.
– Вообще-то да, – признала Эйрин. – И я каждый день себе это твержу, убеждаю себя, что у меня все сложилось наилучшим образом. Но у меня есть один недостаток – во всем стремлюсь к совершенству. Мне очень обидно из-за враждебности Олвен. Меня расстраивает, что в Тахрине есть Альса, для которой я остаюсь нахальной девчонкой, заморочившей многим сестрам голову своей фальшивой Первозданной Искрой. Мне горька сама мысль, что кто-то рассматривает меня как угрозу Сестринству и из-за этого относится ко мне предубежденно, с большой опаской. Я уже не говорю о тех сестрах, которые тихо и отчаянно завидуют моей силе, но с этим приходится мириться.
– И со всем остальным тоже придется, – заметила Гвен. – Как бы ты ни старалась, тебе никогда не удастся развеять все опасения за судьбу Сестринства. Даже Шайна не может от них избавиться – а ведь она так хорошо к тебе относится, доверяет твоей рассудительности…
– Да, я понимаю. Я все понимаю. Хорошо хоть Ивин подобрала наставниц, которые не тычут мне этим в лицо, не пользуются каждым удобным случаем, чтобы предостеречь меня от малейших мыслей о моем превосходстве над остальными ведьмами… Знаешь, Гвен, еще недавно я отдала бы все на свете, лишь бы моя Искра была такой же, как у остальных сестер. Но теперь я не уверена, что хотела бы этого. Тогда бы Искра сестры Нерис не прилетела ко мне, чтобы я указала ей новую ведьму, она бы искала ее самостоятельно, и вовсе не факт, что остановила бы свой выбор на тебе – ведь, кроме тебя, было еще несколько десятков равноценных претенденток. – С этими словами Эйрин пристально посмотрела на Гвен. – Так что это я должна тебя благодарить. Ты нашла оправдание для моей Первозданной, показала мне, что она может приносить и пользу, а не одни лишь неприятности.
Глава XXII
Площадь Навай Кинтав
– День выдался что надо, государь, – произнес Кайлем аб Рордан, когда их отряд миновал ворота Кайр Гвалхала и выехал на широкую Королевскую площадь, покрытую свежим, недавно выпавшим снегом, ослепительно сияющим в лучах утреннего солнца, – мы словно нарочно подгадали.
Имар лишь молча кивнул в ответ, бросив быстрый взгляд на сопровождавшего их Гарвана аб Малаха. Министр права и справедливости едва заметно улыбнулся при этих словах, – похоже, его, как и короля, позабавила мысль, что генерал даже не подозревает, насколько он близок к истине. Дочь Кайлема Элвен очень остро ощущала грядущие изменения погоды, хотя, по ее собственному утверждению, обладала лишь слабеньким провидческим даром, не годящимся ни на что другое, кроме кое-каких погодных предсказаний. Имару трудно было представить, на что же тогда способны сильные провидицы, ведь и «кое-какие»
