предсказания Элвен непременно сбывались, причем с необыкновенной точностью. Так, например, еще несколько дней назад она знала, что сегодня наконец-то стихнет мерзкий северо-западный ветер, измывавшийся над городом в течение последней недели, и день будет хоть и очень холодным, зато ясным и тихим.
Имар никогда не любил зиму, но сейчас радовался, что в этом году она выдалась такой суровой. Снег, мороз и постоянные метели надежно удерживали поборнические когорты в местах их зимнего расквартирования, поэтому ничто не мешало королю укреплять свои позиции в столице и по всему Хангованскому княжеству, почти целиком находящемуся под контролем армейских подразделений на суше и военного флота с моря.
За четыре недели, прошедшие с начала открытого противостояния, авторитет Имара среди жителей Хангована заметно возрос, и это объяснялось несколькими благоприятными обстоятельствами. Прежде всего, не сбылись опасения простых горожан, что они окажутся наиболее пострадавшей стороной в этом конфликте. Разумеется, любая деятельность, направленная против королевской власти, подразумевала немедленное и суровое наказание, однако тех хангованцев, которые не лезли в политику, продолжая жить своей обычной жизнью, военные не трогали. Совсем по-другому было в нескольких районах города, где на первых порах хозяйничали поборники, у которых просто руки чесались выместить на ком-нибудь свою бессильную злость; поэтому, когда их окончательно оттеснили к Дворцу Святой Веры, простой люд вздохнул чуть ли не с облегчением.
Кроме того, несмотря на порожденную противостоянием неуверенность населения в завтрашнем дне, провольственные цены в столице не повысились выше обычного для зимы уровня, даже оказались ниже, чем в предыдущие годы. Хангован, как, собственно, и все большие города западного побережья, кормился преимущественно с моря – благодаря рыболовству и торговле с Абрадом. А переход порта под контроль королевских чиновников привел к снижению таможенных сборов, ведь теперь ни рыбакам, ни абрадским купцам не приходилось вносить плату сразу в две казны – государственную и поборническую, так что они могли продавать свои товары дешевле.
И, наконец, благодаря военному положению в Ханговане в последнее время существенно уменьшилось количество ограблений и убийств. В отличие от поборников, главным образом занятых поиском вольнодумцев, колдунов и других нарушителей канонов Святой Веры, армейские патрули сосредоточили свое внимание на обычных преступниках и за четыре недели, в тесном взаимодействии с городской стражей, выловили их больше, чем было отдано в руки правосудия за последние четыре месяца. А их казни стали для охочих к зрелищам хангованцев заменой регулярным представлениям по наказанию вероотступников, которые ранее устраивала Конгрегация.
Через четверть часа королевский отряд приблизился к площади Навай Кинтав. На восток от нее стоял величественный собор Первых Святых, а с западной стороны возвышалось не менее величественное сооружение Дворца Святой Веры, обнесенное высокой и крепкой стеной. В данный момент это была единственная территория во всем городе, не подчинявшаяся королевской власти. Еще вчера и площадь, и соседние с ней здания находились под контролем поборников, а по внешнему периметру стояли верные королю войска. Прежде это были пропускные заставы на всех ведущих к площади улицах, улочках и переулках, однако сегодня ночью, по приказу генерала аб Рордана, сюда стянули значительные силы – и не только пехоту с кавалерией, но даже и артиллерию.
На рассвете военные потеснили противника, заставив его отступить к Дворцу Святой Веры, а сами заняли южную часть площади и ко времени прибытия короля как раз закончили устанавливать пушки, жерла которых были направлены к твердыне поборников. Силы Конгрегации в основном сосредоточились вокруг дворца, а посреди площади собралась приличная толпа простых горожан, которыми руководили несколько человек в белых сутанах проповедников. Люди выкрикивали в адрес военных проклятия, но близко подходить не решались, так как между пушками стояли шеренги королевских стрелков с ружьями на изготовку, а на соседних улицах выстроились в боевые порядки гусары и пехотинцы.
Навстречу Имару выехали теперь уже полковник Тейл аб Эрхар, руководивший всей этой операцией, а также капитан Фергас аб Гвыртир, под чьим началом находилась стрелковая рота с артиллерией. Отсалютовав, полковник доложил, что поборники наотрез отказываются исполнять королевский приказ. Этого и следовало ожидать, поскольку требования, озвучивавшиеся в течение последних нескольких дней, были крайне жесткими – выдача в руки правосудия больше трех десятков высших чиновников Конгрегации, включая Айвара аб Фердоха, по обвинению в государственной измене.
Разумеется, никто из перечисленных в приказе не горел желанием отстаивать свою невиновность в суде, особенно после того, как в прошлом линнаре по этому самому обвинению был казнен Монрой аб Кодвал, секретарь Священной Канцелярии по вопросам чистоты вероучения. Занять такую непримиримую позицию Имара вынудила полученная от Гарвана аб Малаха информация, что верховный поборник и его сторонники, крайне встревоженные ростом популярности принца Лаврайна, начали склоняться к тому, чтобы пойти на существенные уступки королю, вплоть до признания его указа о создании Государственного Совета, и договориться с ним о перераспределении полномочий. Однако Имар понимал, что эти уступки будут лишь тактическими и временными, кроме того, он ставил
