Убедившись, что обстрел прекратился, вынесли и бесчувственного Матвеева, осторожно положили в тени здания. Расселись вокруг.
— Говорят, ещё один борт пришлют, — неуверенно проговорил Саша.
— Так передали, — подтвердил Осинин.
Посол мрачно молчал.
— Вряд ли, — ответил многоопытный Шаров.
Он присел на землю и оперся спиной на тёплый ствол акации. Полтора десятка пар глаз выжидающе смотрели на него, ожидая разъяснений.
— Операция закончилась успешно: вывезли человек триста, в том числе из других посольств, — продолжил свою мысль Шаров. — Доложили по команде на самый верх, теперь будут готовить награды, принимать благодарности от глав иностранных государств, короче, начнется праздник победы… Кто рискнет его омрачать тем, что победа неполная? Кто доложит высшему руководству, что задание выполнено не до конца, что надо опять лететь, начинать все сначала?
Он обвел взглядом слушателей, задержав взгляд на Погосове — единственном здесь крупном начальнике, хорошо знающем аппаратные игры. Впрочем, и остальные достаточно знали жизнь, чтобы признать правоту военного атташе.
— Тем более, не все так радостно и гладко. Один «Ил» сгорел, есть раненые. Кто станет опять рисковать людьми и самолетами из-за пятнадцати человек? Тем более, что военные — вообще расходный материал, а цифра восемь укладывается в процент допустимых потерь…
— Что за упаднические настроения, Александр Михайлович! — повысил голос посол. — Раз сказали — пришлют самолет, значит, пришлют! Просто надо понимать — готового самолета нет, надо все организовать, выделить ресурсы. Думаю, к вечеру нас заберут.
— До вечера душманам неизвестно что в голову придет! — огрызнулся Шаров. — И лейтенант ждать не может!
— К чему вы клоните? — не скрывая раздражения, спросил посол.
— Надо на себя надеяться! Спасение утопающих — дело рук самих утопающих! — примирительным тоном сказал атташе.
Посол отвернулся.
— Салям алейкум, шурави! — Их обступили афганцы из охраны аэродрома. — Вы вернулись в новой форме?
Хотя все военные были без знаков различия, афганцы обращались к Ветрову, безошибочно определив в нём командира. Подполковник пожал плечами и вопросительно посмотрел на Шарова.
— Что они хотят?
Тот перевёл:
— У шурави новая форма?
— Ничего нового, у нас всякая есть, — обтекаемо ответил подполковник.
— Да, форма особых отрядов смертников! — перевёл Шаров.
Афганцы напряженно переглянулись:
— А где армия шурави?
— Скоро будет! — ответил Шаров.
— Что они говорят? — спросил Акимов, осматривая территорию аэропорта в бинокль.
— Интересуются, — сказал атташе и усмехнулся. — Я всегда удивлялся, с какой скоростью здесь расходятся новости. Без радио, без телевизора, а все всё знают!
Капитан опустил бинокль и показал рукой на отдалённую стоянку.
— А что у них вон там? — заинтересованно спросил он.
На краю поля стоял «Ан-32» с эмблемой «Красного Креста».
Шаров спросил у охраны:
— Чей там стоит самолёт? — И, выслушав ответ, перевёл: — Медицинский самолёт «Красного Креста». Афганских врачей привезли из Пакистана. Когда начался обстрел, взлетать не рискнули, экипаж вывезли, а самолёт оставили.
— Значит, ничей?! — оживился Акимов и, не зная ни должности, ни звания Шарова, обратился к нему по-свойски. — А ну-ка, давай за мной!
Они сели в автобус и поехали к дальней стоянке. Капитан обошел самолет, внимательно осматривая обшивку. «Ан» оказался совершенно невредимым — ни одной пробоины, даже царапин нет. Залезли внутрь, Акимов прошел в кабину, сел в кресло пилота, включил зажигание, проверил работу приборов:
