Тот смеется:
— Ты, главное, виду не показывай, что тебя это задевает, а то имя в прозвище превратится на всю жизнь. И работай, как положено, авторитет зарабатывай… А время быстро бежит. И не заметишь, как Василием Васильевичем станешь!
Отец знает, что говорит. Во-первых, он сам Василий Васильевич — в их семье всех мальчиков называют одним именем, а девочек в роду — одна-две и обчелся. А во-вторых, отставной подполковник Тромбачев налетал за двадцать лет службы в военно- транспортной авиации десятки тысяч километров.
Мельник морщит лоб, вспоминая.
— А-а-а… Да история-то простая… Идет перебазирование на новый аэродром, эскадрилья летит строем, вдруг машина из второй шеренги сблизилась с впереди идущей. То ли передний командир скорость чуть сбросил, то ли задний чуть увеличил. Зевнул кто-то, короче. Они и сошлись на миг — раз! И тут же разошлись обратно.
Капитан Тромбачев внимательно слушал, округлив детские глаза.
— Только за этот миг кормовые пушки передней машины вошли в кабину задней…
— Как?! — выдохнул Вася. — Как «вошли»?!
— Молча! — буднично пояснил Мельник. — То есть, конечно, не совсем молча: стеклопакет разбили, значит, удар, хруст, воздух ворвался, свист, грохот… Но главное — командиру голову оторвало!
— Как?! — Вася заподозрил подвох, глянул на рассказчика с подозрением: что он за байки травит?
Но Мельник был серьезен.
— В полном смысле слова! Снесло голову, как саблей, вся кабина в крови, машина без управления… Как думаешь, что второй пилот сделал?
Вася округлил глаза еще больше:
— А что тут еще делать — взял управление на себя!
— Не угадал! Дернул рычаг катапульты, ушел вниз, раскрыл парашют и благополучно приземлился.
Мельник цокнул языком.
— А самолет с пятью членами экипажа разбился! Вот такая история!
Вася был шокирован:
— А почему же он так сделал? Его же, наверное, спрашивали? Как объяснял-то?
— Конечно, спрашивали, и не один раз. Сначала на следствии, потом в трибунале, он ведь шесть лет получил… А объяснял очень своеобразно: «Я, мол, пилотировать не умею, я хозяйственными делами занимался — гостиницы заказать, горючее достать…» Может, действительно, пилот из него никудышный, но скорей всего испугался, нервы не выдержали.
Командир замолчал. Вася тоже задумался, но ненадолго.
— Сергей Петрович, а к чему вы мне это рассказали? — вдруг с подозрением спросил он.
— Да к тому, чтобы ты у меня всему учился! — сказал командир. — И если придется, мог заменить!
— А-а-а, — с облегчением протянул молодой человек. — Значит, ко мне претензий нет? Ну, там, по квалификации, по чему-то другому?
Мельник рассмеялся:
— Что ты, нет, не бери в голову!
В комнату с таинственным видом заглянул Копытин, приглашающе махнул рукой:
— Пойдем, Сергей, покурим.
Мельник удивился: Копытин никогда не курил. Но встал и вышел вслед за товарищем. Они отошли в курилку — стандартный «грибок», пожарный щит, бочка с песком, вокруг, квадратом — скамейки. На одной сидел Золотов — худощавый, подтянутый, с седыми висками. Он действительно курил. В тусклом свете фонаря на форменной рубашке отблескивали полковничьи погоны.
— Здравия желаем, Евгений Степанович!
Копытин и Мельник сели напротив.
— Как настроение, молодежь? — спросил Золотов.
Разница в возрасте была небольшой — ему сорок четыре, Копытину — сорок два, и Мельнику — сорок. Однако он был не только хорошим летчиком и командиром экипажа, но и командиром полка, то есть их прямым начальником. Хотя в неформальном общении никогда этого не проявлял. И сейчас держался естественно и просто, как старший товарищ. Хотя ясно было, что вызвал он их неспроста.
— Нормальное, — ответил Копытин. — Вот, думаю, куда и зачем нас направят.
