Я влюбился. Как часто люди могут это предвидеть?
“Ты в порядке?”- спросила Ханна.
“Да, все хорошо”,- прошептал я. “Просто я…” Я не мог закончить мысль. Мы договорились о том, что будем просто друзьями. И я сказал ей, что тоже этого хочу. “Просто это безумие видеть, к чему пришли мои друзья”,- прикрылся я, показывая на Беннетта и Хлои. “Я пока не могу к этому привыкнуть”.
И опять все присутствующие пялились на нас добрыми и, мать их, заинтересованными глазами, отмечая каждый взгляд и каждое прикосновение между нами двумя. Посмотрев на каждого из них, я встал. Мой стул проскрипел по полу, еще сильнее подчеркивая мою неловкость. Я был не против внимания к своей персоне в рамках нашей компашки, когда я дразнил их или когда они дразнили меня. Но это было по-другому. Я мог смеяться над шутками о своем сексе по расписанию или своем бурном прошлом, но сейчас, в этих новых отношениях с Ханной, я чувствовал себя охренеть каким уязвимым, и не имел желания находиться под прожекторами любопытных взглядов.
Я вытер свои вспотевшие ладони о джинсы. “Давай… я не знаю”. Я беспомощно оглядел бар. Нам надо было остаться на моем диване, возможно, трахнуться еще разок в моей гостиной. Нам нужно было находиться вдвоем до тех пор, пока бы мы во всем не разобрались.
Ханна удивленно посмотрела на меня. “Давай… Давай, потанцуем”.
Я сдернул ее со стула и потащил к танполу, понимая, что это было еще хуже, так как напоминало бегство. Я забрал нас из относительной безопасности стола для того, чтобы предстать перед всеми на сцене. Прижавшись ко мне, она обернула мои руки вокруг своей талии, и пробежав ладонями по моей груди, запустила пальцы мне в волосы.
“Дыши, Уилл”.
Закрыв глаза, я сделал глубокий вдох. Никогда в жизни я не чувствовал себя так неловко. Потом я переосмыслил – я вообще никогда в жизни не чувствовал себя неловко.
“Ты так напряжен”,- рассмеялась она мне в ухо, когда я притянул еще ближе. “Никогда не видела тебя насколько потерянным. Стоит признаться, это даже мило”.
“Это был самый тяжелый долбаный день”.
Мэдди поставила какую-то сопливую ерунду в стиле инди, и эта песня в частности, была инструментальной. Она была унылой и нудной, но это был именно тот ритм, в котором я хотел танцевать с Ханной – медленный и плавный. Под нее я мог притворяться, что танцую, хотя на самом деле, для меня это была возможность несколько минут обнимать Ханну подальше от нашего столика.
Медленно повернувшись в танце, я увидел, что наши друзья на нас больше не смотрели, а вели оживленную беседу. Хлои о чем-то увлеченно говорила, размахивая руками над головой, и я был уверен, что она изображала очередное свадебное фиаско. Теперь, после окончания Проверки Уилла, я разрывался между желанием танцевать с Ханной и вернуться к столику, где смог бы стать свидетелем нового предсвадебного приключения Беннетта и Хлои. Я мог только представить, что это была за эпопея.
“Мне нравится бывать с тобой”,- сказала Ханна, врываясь в мои мысли. Может, дело было в освещении танпола, либо ее нынешнем настроении, но сейчас ее глаза отблескивали голубым, а не серым. И из-за этого я подумал, что в Нью-Йорке полноправно наступила весна. Я хотел, чтобы зима прошла. Думаю, просто я хотел повсеместных преобразований, чтобы у меня не было ощущения, будто я один проходил через важные изменения.
Она замолчала и посмотрела на мои губы. “Прости меня за мое поведение”.
Усмехнувшись, я прошептал: “Ты это уже говорила. Ты извинилась словами. Затем извинилась ртом”.
Захихикав, она зарылась своим лицом в мою шею, и я притворился, что мы были одни, и танцевали в моей гостиной или спальне. Только, если бы мы, на самом деле, находились там, мы бы не танцевали. Я сжал свою челюсть, стараясь проконтролировать свою реакцию на воспоминание о том, как она делала мне лучший минет в моей жизни, и о том, возможно ли
