Пробравшись пальцем под трусики, и почувствовав обильную влагу, я прошептал: “Я обожаю твою кожу и обожаю, когда ты мокрая”.
“Сними их”,- сказала она, смущаясь. “Ты можешь прикасаться ко мне всю ночь”.
Моргнув, я понял, что мои джинсы были спущены до лодыжек, и я стоял в одних боксерах. Она их не сняла – то ли от того, что она все еще нервничала, то ли от того, что хотела снять их чуть позже – но мне подходили оба варианта. Освободившись от них, я повел Ханну к кровати, и положил ее на спину. Приподнявшись, она легла ближе к изголовью, и я оказался сверху. Ее серые глаза были большими и ясными, мои – возбужденными и полными бессловесной мольбы.
Ее трусики были светло-голубого цвета, оттеняющие ее молочную кожу, отчего казалось, что она была сделана из стекла. Только маленькая родинка над ее пупком отдалено намекала на то, что Ханна была настоящей.
“Ты надела их для него?”- спросил я, не успев обдумать озвучиваемый вопрос.
Мои глаза с жадностью впитывали вид ее полной груди, и, опустив взгляд на свои голубые кружева, Ханна сказала: “Я даже не позволила ему снять с себя платье. Поэтому, сомневаюсь, что я надела их для него”.
Я целовал ее живот, спускаясь к краю ее трусиков. Ханна никогда не была застенчивой или робкой, но все это было совершенно новым. Она приподнялась на локтях и наблюдала за мной. Она дрожала там, где я касался, а ее сердце билось настолько быстро, что я видел, как дергалась жилка на ее шее. Это не походило на нашу стандартную игру – учись быть секс- бомбой - в этом не было никакой показухи. Все это ощущалось таким настоящим и Ханна, лежащая почти обнаженная подо мной выглядела такой идеальной. Если я когда-нибудь это испорчу, я всю оставшуюся жизнь буду надирать себе зад. “Ну, тогда я притворюсь, что ты надела их для меня”.
“Может, и для тебя”.
Потянув зубами за эластичный край ее трусиков, я отпустил его, и услышал громкий шлепок о ее бедро. “И я притворюсь, будто как одетой, так и раздетой, ты всегда думаешь обо мне”.
Она подняла на меня свои серые глаза, широко открытые и ищущие мой взгляд. “В последнее время, так и есть. Тебя это волнует?”
Оглядывая ее тело, я спросил: “Почему меня это должно волновать?”
“Я все понимаю, Уилл. Я не жду, что ты будешь тем, кем ты не являешься”.
Я не имел понятия, что означали ее слова – что это могло или не могло быть, и впервые в жизни я не хотел определять это до того, как оно вообще начнется. Поднявшись к ней так, что мы смотрели друг другу в глаза, я наклонился, и осыпая ее поцелуями, прошептал: “Я не знаю с чего начать”.
Я чувствовал себя диким и немного жестким, сгорая от желания попробовать ее, трахнуть ее и ощутить ее губы вокруг себя. Но тут на меня обрушилась неприятная мысль - что это было мимолетное наслаждение, единственная ночь и мне нужно было найти способ вложить все в несколько часов. “Я не дам тебе спать”.
Ее глаза стали больше, и она мне слегка улыбнулась. “Я и не хочу спать”. Наклонив свою голову, она сказала: “И начни с первого пункта, который я озвучила в лифте”.
Я стал опускаться вниз, целуя ее шею, грудь, ребра и живот. Каждый сантиметр ее тела под моими губами был напряженным и гладким, источая желание. Она не закрывала свои глаза, ни разу. Я был с женщинами, которые наблюдали весь процесс, но никогда это не ощущалось так чертовски интимно и соединено.
Приближаясь к ее местечку между ног, я почувствовал, как ее мышцы стали напрягаться еще сильнее, а ее дыхание сбиваться. Я повернул свою голову и начал посасывать внутреннюю сторону ее бедра. “В ту секунду, как я почувствую твой вкус на своем языке, я потеряю свой долбаный рассудок”.
