Он отпрыгнул, подумал, сделал осторожнейший шажок и, вытянув факел как можно дальше, рассмотрел первого, что хоть и паук, но вроде раскормленного богомола. А дальше еще такие же: толстые, зеленые, передвигаются медленно, как медузы в плотной воде.
В дальнем от нас углу белеют кости. Крупные и мелкие, один… нет, два черепа, второй с длинной трещиной от виска и до темени.
— Филигоны? — пробормотал я. — Ничего не понимаю… Хотя как это не понимаю, когда понимаю все, даже когда не понимаю?.. Филигоны сюда не заходят, опасно. А те, кто забежал сдуру, поплатились… Сэр Альбрехт, вы не филигон?
Сэр Альбрехт быстро оглядел себя.
— Пока еще нет… вроде бы, хотя с вами кем только не станешь. А что?
— Не заходите, — предупредил я. — Пройдем вдоль стенки. Филигоны быстрее нас двигаются, но попались…
— Они быстрее, — сказал он и добавил льстиво: — Но ваше величество умнее! А мы под вашим великодушным руководством. И которое стреляет почище любого эльфа…
— Намек понял, — ответил я. — Попробуем…
Стрелы ушли одна за другой, за моей спиной с напряжением смотрели, как пауки вздрагивают под их уколами, поспешно убегают, а из пробитых насквозь животов сочится зеленоватая жидкость.
— Путь свободен, — сказал Альбрехт с облегчением, — спасибо, ваше величество! Хотя не понимаю, почему не стреляли в головы.
— А если бы попал в глаз? — спросил я сварливо. — Пойдемте, герцог. Не умеете вы ценить природу, а до санитаров леса вообще не дожили.
Потом с четверть часа поднимались в пещеры, настолько холодные, что стены покрыты мохнатым инеем длиной в стрелу, в последней увидели огромную стаю летучих мышей, но что за мыши на таком холоде… С другой стороны, мыши — теплокровные, у них температура тела даже выше, чем у людей. Похоже, сбившись вот так в тесный ком высоко под сводами, сохраняют тепло.
Тамплиер смотрел с разочарованием.
— Это же наши мыши!
— Забирайте, — разрешил я, — теперь можно.
— Нет, — проговорил он замедленно, — но точно такие в пещерах возле замка, который его величество, что в те времена было еще не его величеством, а его светлостью, а то и просто его милостью, коварной хитростью всучили мне и обязали бдить и защищать…
— Значит, — сказал я, — когда-то проникли на Маркус и теперь живут здесь тысячи лет. А это значит находят, что пожрать… Есть жратвенная цепочка, как говорят алхимики.
Альбрехт пролязгал зубами:
— Так забирает сэр Тамплиер своих животных или нет?.. У меня уже кровь превращается в льдинки.
— Пойдемте отсюда, — сказал Тамплиер величественно на правах хозяина пещеры с его мышами и поспешил к выходу из зала-пещеры.
Альбрехт крикнул вдогонку:
— А мыши?
— Дарю, — отозвался Тамплиер. — Жене принесете…
Сигизмунд догнал Норберта, осторожно потрогал начальника разведки за плечо.
— Что с ногой, доблестный сэр Норберт?
Норберт ответил нехотя.
— Две схватки тому кто-то сапог прорезал… Ногу вы мне залечили, но что-то колет.
Тамплиер услышал, сказал строго:
— Снимите сапог.
— Да зачем, — ответил Норберт. — Его теперь и не снять…
— Если распухло, — ответил Тамплиер, — то когти этих тварей ядовитые. Заживлять после них раны труднее, чем после мечей или топоров, вот и Сигизмунд заметил. Молодец, все схватывает, я и не заметил, что у вас не все в порядке…
Норберт, морщась и кряхтя, сел на выступ у стены. Тамплиер деловито стащил с его ноги сапог. От лодыжки стопа распухла и покраснела, Тамплиер присвистнул, выдернув острый коготь филигона.
— И вы с этим ходили?
Норберт сказал с неловкостью:
— Не до того было, доблестный сэр Тамплиер. Он вцепился в сапог, а я успел срубить голову, а тут его величество требует, чтобы бежали со всех ног и как можно шибче… Ну, я и побежал.
Тамплиер бросил через плечо коготь, Альбрехт моментально поймал и, быстро оглядев на предмет вое-становления мужской силы, бережно сунул в один из карманов.
— Так бы все у нас решалось, — сказал я, когда Тамплиер подлечил залитую кровью подошву начальника разведки, — но кто знает…
