Увидев, что от корабля отчалила лодка, троица на мысе совсем взбеленилась, и перенесла прицел именно на нашу шлюпку. То и дело меняя курс, загребая то правым, то левым бортом, мы приблизились к островку на расстояние крика. И я вступил в переговоры. То есть выставив перед собой амулет, полученный от вождя, заорал, что того, кто обидит лучшего друга всех оянбеков и личного приятеля вождя, ждут немедленные и самые страшные кары, а также месяц запрета на выход в море и питание только вяленой селедкой.
Слегка ошеломленные натиском и непонятной аргументацией, огры сначала перестали швырять камнями, а затем, войдя в воду по пояс, помогли шлюпке причалить к берегу.
Высадится разрешили только мне. Матросы, правда, не выразили по этому поводу особого огорчения.
В штаб-квартире племени тоже все прошло по накатанному сценарию — сначала вождь предложил съесть меня сразу, потом заспорили, варить меня лучше или жарить. Оценив остроумие шуток, я попытался договориться с вождем о проходе через остров, но тут встретил неожиданно упорное сопротивление. Причем на предложение оплыть остров стороной также получил отказ. Через полтора часа споров, пира и похлопывания друг друга по плечам, я смог уяснить, что «туда мы вас не пропустим, потому, что потом долго будем убивать тех, кто вернется».
Не совсем понятная аргументация. Меня не столько не пускали, сколько отговаривали. И объясняли, что есть много других способов умереть. Более достойных, легких и безопасных. Наконец, сошлись на компромиссе: корабли и команда уйдут отсюда к чертовой бабушке и никогда не будут появляться в этих водах, а меня проводит через территорию племени (как я понял, это не только остров, но и акватория вокруг него. И часть близлежащих островков уже под Пятном). Затем немного выпили за упокой моей души и я отправился докладывать обстановку Ордоньесу.
Подойдя к берегу, я с удивлением обнаружил возле лодки тех же плюс Бобика. Похоже, он просто прыгнул в воду и добрался до берега вплавь. Бессовестный жрун с деловым видом обнюхал огров и оскалил клыки. Теперь уже пришлось уговаривать бессовестного пса, что этих двуногих кушать не нужно. Заметно притихшие оянбеки скромно стояли в сторонке, пока я отдавал распоряжения матросам. Единственное, что пришло мне в голову — это подождать меня у ближайших островков в течение двух недель. Затем, получив подтверждение о успехе операции, либо дождаться меня, либо возвращаться в Гендерсгейм. А о том, что именно я стал императором Островов сообщит старый метод — в глубине колечка, выданного мне при прощании королевой амазонок Филиппой, загорится огонек. Надеюсь, голубой, а не розовый. Впрочем, это уже не важно.
Еще раз передав привет Ордоньесу и велев не скучать, я отправился с группой поддержки через островок. На противоположном конце острова была настоящая деревня. И пристань с баркасами. Что касается организационной части, то тут Огры показали себя с лучшей стороны. Быстро нацепив на себя кое-как выделанные шубы с белым мягким мехом, они швырнули еще одну запасную для меня на дно баркаса (немногим уступающего размерам каравеллам), запрыгнули в него на ходу и погребли к Темному Пятну.
По мере приближения температура все более понижалась, и за полмили от темного края баркас ткнулся носом в настоящий лед. Несмотря на мои опасения, он не проломился под весом моих сопровождающих. И мы, закутанные в одинаковые шубы, двинулись дальше по льду. Затем берег начал повышаться, лед перешел в покрытый снегом камень, и я понял, что мы пришли на следующий остров.
Граница темного пятна пролегала примерно по средине островка. Доведя меня до того места, где солнечный свет сменялся серой тьмой, нависающей над каменистой почвой, старший группы, Кром, похлопал меня по плечу.
— Не надейся, что сможешь вернуться, — сказал он. — Мы не принимаем тех, кто иногда выходит оттуда. Даже если они похожи на наших.
— А что, оттуда часто выходят? — живо поинтересовался я. До этого такая тема как-то не доходила до моего сознания.
— Теперь уже нет. А не так давно еще были такие. Несколько семей оставались на островах, которые постепенно захватывала эта туча. Почти все ушли, но несколько самых упрямых остались. Не знаю, сколько, но немного. И лет десять назад часть из них пыталась выйти к нам. Мы их похоронили в море.
— Что, даже не стали разговаривать? — осторожно поинтересовался я. Кром нахмурился.
— Мы не любим об этом вспоминать. Мы — сильный народ. И смелый. Но любим свободу. А те, что вышли… Да, это были наши. У кого-то даже остались родственники в деревне. Они были намного сильнее любого из нашего племени. И у них было оружие, которого нет у нас. Конечно, сначала мы встретили их как братьев. Привели в пещеру, устроили пир.
А они вдруг схватились за оружие и потребовали, чтобы мы подчинились какому-то Магистру. И еще они хотели, чтобы мы все отправились за ними в Холод. Обещали, что все станут силачами и будут править всем миром. Зачем нам куда-то идти? И не
