рукой сняло, – все перекрыла мысль, что человек, которого я никак не могу рассмотреть, может
оказаться саксонцем Шлегелем. Черт… Какого черта он сюда приперся? Не то, чтоб я от Шлегеля
такого не ждал – он в бордели нередко заходит, но чтоб именно в этот… Что-то не так со всем
этим… Неужто он путь крови Войцеха проследил, как я?.. И что он дальше делать намерен?..
Черт…
Он скрылся за дверями, явно занятый выделенной из всех девицей. А я рванул к полякам,
оставленным мной в глухом закоулке.
Крепко сжал в руках плечи Агнешки, серьезно всматриваясь в ее глаза.
– Слушай. Пойдешь сейчас в притон порока – наниматься.
Она приоткрыла рот, стараясь что-то сказать.
– Вольф, я…
– Молчи! Скажешь, что наняться намерена – пройдешь спокойно. Осмотришься и аппаратуру
слежения поставишь. Ясно? Идем. На ходу расскажу – как, когда и что точно ты должна сделать.
– Я не могу!
– Ты что, не понимаешь, мне не пройти! Я выгляжу так, что с меня плату вперед попросят! А
мне платить нечем! И Войцеха я послать не могу – не сможет он сделать то, что я от тебя требую,
достаточно скрытно! Только ты дело сделаешь, как надо!
– Я не смогу, нет…
– Ты красавица – тебе без вопросов все двери откроют!
– Я не справлюсь…
Войцех занервничал, начал хмурится.
– Ян, ей нельзя в такое место идти. Я не могу…
– Заткни рот и молчи, пока приказ не отменю!
– Ян, а что такое? Что-то не так?
– Не знаю еще! Но мне нужно знать! Пошли!
Они оба еще не видели меня таким бледным и взвинченным, и я быстро заразил их с виду
беспричинной боязнью. Они перестали протестовать и покорно последовали за мной, и не пытаясь
ничего выспрашивать и вникать в мои мысли, крутящиеся вокруг немецкого контрразведчика.
Глава 32
169
Отправил девушку в кошмарное для нее место, и остался с поляком ждать вестей в подворотне
неподалеку. Подключил компьютер, поймал сигнал и проследил перемещения Агнешки в
помещениях. Поляк молча склонился над экраном.
– Ян, может, ты все же скажешь, что случилось?
Я отвел с экрана отображение, сопутствующее девушке, и вывел на него изображение с только
что установленной ею камеры. Она справилась – у нее все получилось. Так я и думал. Теперь ей
осталось только отовраться и тихонько уйти. А передо мной…
– Смотри.
– Вот так…
– Войцех, хватит на нее засматриваться – ты лучше на него посмотри.
– А что он мне? Мне он не интересен.
– А зря… интересный он человек – знаю я его.
Войцех в ужасе уставился на меня.
– Ты что? Ты его трахал?..
– Не его, а его мозги!.. Дурак ты, Войцех!
– Не дурак, Ян.
– Тогда не спорь со мной!
– А кто он?
– Шлегель в военной контрразведке служит – во внешней… британское направление больше
разрабатывает… Но он не одним немцам служит… Понял, какой человек? На несколько сторон
разметался из-за корысти и страсти к садистским потехам. Я его вербовал – знаю его, знаю, что за
человек он. Сложности с ним могут возникнуть. Видишь, у него на шее воротник врачебный?
– Да, Ян.
– Думаешь, не порядок у него с позвоночником?
– Да, Ян… А что, нет?
– Нет, конечно. Он так шею защищает от коварных нападок таких, как я, – к нему просто не
подступишься. К нему никак не подступишься – он все продумывает до мелочей… все каверзные
ухищрения противника. Понимаешь?
– Хитрый?
– Еще какой. И умный. И жестокий.
– Я уж вижу.
– Скрываться нам нужно от него, как не от кого другого. Он на наш след выйдет – и вас, и меня
выдаст… Тогда с нас и три шкуры сдерут точно… и нам никуда не деться. А сдаваться нам нельзя –
никому… некому просто. Для нас сдаться равнозначно – сдохнуть.
– Ян, а что он здесь делает? Ты ж сказал, что он с британцами работает…
– Черт его знает, что он здесь делает… а раз черт знает, и я – узнаю.
– А что он с ней делает – с девицей?
– Связывает.
– Особенно ведь связывает, да?
– Да. Нормальный японский садизм в немецком исполнении.
– Разве садизм может быть нормальным?
– У японцев и немцев до определенного предела – может.
– Как это, Ян?
– А вот так. Принято у них так с давних пор дух закалять – терпеть и причинять боль… и
привыкать к этому настолько, что начинать это любить. Тяжелые у них условия всегда были – что у
азиатов, что у северян. Суровые земли, жесткая жизнь, и люди – жестокие. Постоянно им
приходилось с болью дело иметь – они и привыкли к этому, и не могут больше без этого обойтись.
Просто, в кровь им эти качества веками вливались.
– А у нас не так?
– Нет, Войцех. И у скандинавов не так, несмотря на то, что они у немцев в корнях стоят.
Скандинавы словно средние между нами и немцами. У них головы не такие холодные, как у
170
немцев, а кровь не такая горячая, как у нас. Задиры они, как мы с тобой, только сдержаннее. А
немцы… жестче и холоднее них только – англичане. Британцы – разговор особый… они замкнутые
и расчетливые, как никто иной. Те они еще колонизаторы и захватчики…
– Это да… И русские…
– Что русские?
– Захватчики.
– Верно, как и все остальные, кто способен объединять силы и слаженно атаковать. И русские,
и немцы, и поляки, и шведы – все в истории захватчиками становились, а временами – и
захваченными.
– Ты так говоришь, будто никого врагом не считаешь.
– А я и не считаю. Сегодня – враг, завтра – друг. Вернее, вообще никто никому не друг и не
недруг на деле – только временный противник или соратник. Все меняется со временем, Войцех, –
и враги, и друзья. Позволить себе видеть в одном точно определенного врага, а в другом – друга
может только тот, кто не смотрит в прошлое и будущее дальше одного дня и не рассматривает
территорий дальше тех, что в поле зрения.
– Не знаю… Тогда выходит, что некого ненавидеть и…
– Некого, конечно. Да и незачем, когда ты смотришь правде в глаза и она от тебя глаз не
отводит.
– Тогда всегда одиноким будешь…
– Нет, будешь не один время коротать, а – с правдой. А правда – она такая же, как я, – то
красивая, то уродливая, то скрытая, то явная. А главное, – свяжешься с ней однажды и никогда не
развяжешься.
Я замолк, всматриваясь в чрезмерную жестокость Шлегеля… Что-то такое на него не похоже –
он обычно знает, как начать, как кончить… до крови дело у него не доходило еще никогда, а сейчас
он этой девке… Да что он делает?.. Он что, решил с ней кровью обменяться?.. Черт… Ничего не
понимаю… Он что, заразиться собрался?.. Вашу ж…
– Ян, а что с ней такое?..
– Мне на нее плевать – я за ним смотрю.
– У нее что, туберкулез тяжелый?..
– При чем тут туберкулез?!
– При том, что у нее ртом кровь идет…
Черт… Это еще что?.. Шлегель здесь точно ни при чем – вон как смотрит растерянно…
Хозяйку зовет… А девка кровью в его путах исходит… Он ее развязать торопится, а она – на руках
хозяйки встревоженной концы отдает… Как так? Она ж заражена!.. Только этот вирус бактерии не
трогает, а туберкулез бактерии вызывают… Точно – это бактериальное заболевание… Вот попал
Шлегель… В нагрузку к нашему вирусу еще и другую заразу получит… и скорей всего – не одну…
Попался перестраховщик… Все мы порой – попадаемся.
Агнешка… Черт… Надо ей скорее оттуда… Агнешка моя… Черт… Отправил ее в такое место,
где зараза меры не знает…
Глава 33
Девушка, как отвечая на мой молчаливый зов, выскользнула за дверь и осмотрелась… Схватил
ее за плечо и потащил в подворотню…
– О боже, я смогла… Вольф, я все сделала!.. Я и не думала, что это будет так страшно, но при
этом так просто!..
– Ты молодчина, только все не так, как я думал пошло… и не так, как думал Шлегель… все
