зверей! Только нас северные ветры не собьют с ног! Только наши клинки не подведут нас при
столкновении со снежным зверем!
– Но борьба с холодом и сражения на ножах забирают у нас силы… Я просто устал и хочу
передохнуть…
– Нельзя! Терпи меньшее зло – тогда будешь в состоянии сразиться с большем!
Фламмер, все это время сурово молчавший, подтвердил кивком слова Олафа… Мы же не
отключили его ментальных линий, и он все слышал… Мне от этого стало страшно, но он только
помрачнел…
– Он, в общем, прав, Ханс, – во всем. Только он чересчур категоричен.
– Но я хочу стать таким, как вы…
– Скоро я стану таким, как вы с Олафом, Ханс, и тебе не придется стараться уподобиться мне.
– Но вы же не хотите этого?
– Ханс, я достаточно прошел, чтобы осознавать и контролировать желания. Мы не можем
получить всего сразу. Получая одно, мы лишаемся другого.
– Но как же так… Ведь можно просто и хорошо жить…
26
– Просто и хорошо – нельзя. Нам приходится выбирать что-то одно.
Я, опешив, повернулся к нему, потом – к Олафу…
– Олаф… Но мне нравится горячая вода и еда, я давно хотел…
– Нет, Ханс, я тебе и мечтать об этом не позволю. Это пагубные мечты. Я взял все, что нужно.
Пошли.
Я было совсем расстроился, что нам придется так скоро уйти, но не успел – Фламмер,
настойчиво обхватив мое плечо, спокойно отстранил Олафа. Офицер повел меня через высокие
коридоры в светлые залы, и Олаф, сверкая глазами зверя, затаившего зло, пошел следом… Он
пугает меня, но Фламмер не обращает на него внимания…
– Постойте, капитан…
– Идем, я покажу тебе мозг, управляющий этим объектом.
– Он сейчас отключен?..
– Да, Ханс. Я не стану его подключать. Только возьму его память, хранящую нужные мне
данные.
– Возьмете его память?..
– Да, Ханс. Я сделаю копию. Так, чтобы об этом не узнали. Тогда я рассчитаю схемы
пересечений с разведтехникой системы.
Я такому счастью и поверить не могу… Жаль только, что Олаф затмевает свет темнеющей
злобой, как грозовые тучи перекрывают солнечные лучи…
Как только Фламмер, занятый мозгом объекта, отпустил меня, меня схватил Олаф…
– Идем скорее, Ханс. Идем со мной.
– Нет, Олаф, он еще не закончил…
– Ханс, ты что, не понял? Теперь ты его пленный. Теперь мы оба – его пленные.
– Нет, Олаф… Просто, он… Он просто…
– Соображай же, Ханс.
– Олаф, а ты чего ждал?.. Ты на него нападаешь, он – защищается…
– Он защищается, закрываясь тобой, как щитом.
– А что ему еще делать?..
– Это бесчестно, Ханс.
– Наоборот – благородно… Он не хочет пускать в ход ножи и старается обойтись щитом…
Фламмер не хочет твоей смерти, Олаф, он хочет только твоего повиновения… Ты себя сам
сдержать не можешь, приходится ему тебя сдерживать…
– Дурак ты.
– А он сказал, что я не дурак.
Олаф запустил руки в рассыпанные по плечам волосы, собирая их в длинный хвост… Теперь
исподлобья на меня взирает – Зверь… Он хватает меня и тащит прочь, хоть я и сопротивляюсь…
– Олаф, оставь меня…
– Я убью его.
– Олаф, но ведь с ним мы не будем голодать… С ним нас не найдут “вороны” системы… Тебе
нужно только подчиниться ему…
– Я не подчинюсь ему, Ханс.
– Перестань, Олаф… Он хороший командир… Он делает все, что нам нужно… Просто, он еще
не все наши правила знает… Он не знает, что он свободен только от правил системы, что у нас
тоже есть правила, что их надо соблюдать так же жестко… Ты же ему не объяснил…
Олаф вдруг остановился, отпустив меня…
– Он прав, ты не дурак. И ты прав, я ему правил не объяснил.
– От этого он и поступает периодами так, что нам его поступки не ясны… А вообще посмотри,
как он нас выручил…
– Верно, Ханс. Я дам ему время утвердиться, и мы посмотрим, как он этим временем
воспользуется. Я не стану усложнять ему задачу, и мы увидим, как он оправдает наши надежды.
Справится – станет нашим командиром.
27
Запись №10
Олаф упорно считает, что очищает нас только снег, а кормит только кровь снежных зверей. Так
что мне от него неслабо влетело за чистку без учета его правил. Олаф хранит им верность всегда и
везде – для него они и в мыслях неотступны. Он не оденет чистой формы, не острижет волос, не
станет спать в постели и есть вилкой из тарелки, хоть сули блага, которых свет не видал, хоть
угрожай неведомыми ужасами. Я это понял и теперь его не трогаю, старясь не нарушать его
строгого наказа. Но отчаянным пирам он не противится, с радостью терзая яства ножами и швыряя
кости крысам. Он утверждает, что это нам не навредит. И правда, такой пир нас никак не
разнежит… А наоборот – закалит… Это не так просто – пировать, как мы… Такой пир еще
выдержать надо… А пируем мы уже…
Мы третьи сутки пируем так, что и Олаф забыл про злобу, накормив Зверя до отпада и напоив
до пьяна… Я окинул чуть протрезвевшим взглядом россыпи камней, блистающих среди
разбросанных на полу шкур, уставленных снедью, истыканной ножами… Хорошо… Я снова
наполнил кубок жгучей водой и скоро я снова отрублюсь… А перед тем, как отрубиться, я не
пожалею энергии и выжгу белым лучом на каменной стене еще один рисунок… Мне нравится
смотреть на скингеров и охотников, сражающихся на стенах и потолках… Я упал на спину, и
сокровища разлетелись брызгами вокруг меня… Фламмер, пошатнувшись, плеснул в воздух из
бутылки и упал рядом еще до того, как нас окатило холодным спиртовым дождем… Эта
прозрачная, как вода, жидкость холодит и жжет одновременно, как мороз снежной пустоши… От
нее крылатая радость уносит меня куда-то вкривь и вкось – в это сияющие звездами небо… Нет,
это подсвеченный прожекторами свод шахты слепит мне глаза разноцветными переливами
каменей… И я, невесомый, лежу в их осколках, будто лечу в северном сиянии…
Олаф, весело смеясь, метнул очередной клинок в круглый пирог, висящий в воздухе, в
невидимом поле, и выхватил из круга очередной кусок…
– Капитан, Хансу не наливайте! Довольно ему! Он слетит сейчас с этой груды щебня!
Фламмер отнял у меня бутылку, глотнул из горла и зачерпнул из кучи горсть камней, рассыпая
их на груди разноцветными блестками…
– Щебень, Олаф?! Эти кристаллы – сверхпроводники! А эти камни – они просто драгоценны!
Когда-то такой камень был дороже такого бойца, как ты! В прежние времена, имея этот “щебень”,
мы бы смогли заполучить всю армию системы!
– Всю армию?!
– И службу безопасности!
– И “воронов”?!
– Всех, кто черпает жизнь из жажды наживы, становясь наемниками желаний! Всех, кто не
умирает за идею, становясь рабами страха смерти! Их всех, Олаф!
Я в изумлении взглянул на них, плывущих у меня в глазах с радостным смехом…
– А зачем вам все это?.. Зачем вам армия?.. Зачем вам служба безопасности?..
Фламмер рассмеялся, растрепав мои остриженные волосы…
– Армия, чтобы контролировать службу безопасности, а служба безопасности, чтобы
контролировать армию, Ханс!
– Но зачем вам это?..
– Чтобы властвовать!
– А зачем властвовать?..
– Чтобы прославляться!
– Ну а это зачем?..
Олаф бросил мне кусок пирога, который я не поймал, и тоже рассмеялся…
– Ханс, власть дает свободу, а слава – силу!
– Власть, как и слава, влечет за собой столько тягот, что в итоге дает столько, сколько
забирает… Ты же мне это объяснял, Олаф…
– Счастье во славе и власти обретают лишь хотящие их! Власть и слава хороши, только когда их
хотят! Ты их не хочешь! Ты не поймешь, Ханс!
28
– А почему не пойму?.. Потому, что я боец Штрауба, а не Хантэрхайма?..
– Нет, Ханс! Просто не поймешь!
– Но почему, Олаф?..
– Ты не тщеславный!
– Да… Но ничего, когда-нибудь и я смогу стать тщеславным, как вы…
