– Как же ими мозги промоешь?.. Они ж не текучие, а твердые – каменные…
– Каменные?..
– Они обращаются в камень при свете дня…
– Это сказки, Ханс. Не думал, что ты в них веришь.
– А я не верю… И Олаф не верит, хоть и впутывает их во все, что видит… Но с этим троллем
все сложнее… Мы же его видели – оба.
– Где же это?
– В горах… На вершине Тилл-Фйэлл…
– На этой вершине и не такое увидишь. Высоко – воздуха не хватает.
– Не хватает… Но тролля это не беспокоит – он же каменный…
– Это вам не хватает. А тролль ваш – просто камень.
– Как же просто камень, когда тролль?..
– Это камень, похожий на тролля.
– Нет, капитан, это тролль, похожий на камень.
Фламмер, еще улыбаясь, поднялся и педантично отряхнул шинель…
– Ханс, ты бы его рассмотрел хорошенько перед тем, как такие выводы делать.
– Как же, когда он исчез?..
Улыбка сошла с лица Фламмера, когда Олаф, незамеченным подкравшийся к нам, коротко
кивнул мне в подтверждение…
– Исчез, Фламмер, будто его и не было.
– Его просто не было, Олаф.
– Был. И есть. Стоит на вершине и смотрит на Хантэрхайм. А как видит охотника – исчезает.
Фламмер помолчал, подумал и развел руками…
– Оптические иллюзии в горах не редкость. Преломленные лучи часто проецируют очертания
людей на дальние расстояния, отображая их великанами.
– Никаких иллюзий, Фламмер. Просто каменный тролль.
– В горах?
– Вы что, не верите?!
– Нет, Олаф. И не поверю, пока не увижу.
– Увидеть его захотели?! Тролля?! Такого чудища и в кошмаре не увидеть!
– Я думаю, ты как раз в кошмаре его и видел.
Снова все пошло не так, как я задумал… Олаф начал злиться, а Фламмер вспыхивать в ответ на
его злобу…
– Я видел его на горной вершине! Он и сейчас стоит среди камней! Смотрит на сияние севера!
33
– Это бездоказательно. Я не поверю, пока не увижу его.
– Я вам его так показать не могу! Для этого надо лететь!
– Куда?
– На вершину!
– На вершину?
– На Тилл-Фйэлл! Полетели!
Я не рассчитал… Этого я никак не мог учесть… Я собирался напугать офицера издали, не
предвидя того, что придется тащиться и к подножью скалы, – не то, что на вершину… Зря я при
Олафе начал… Ему нельзя напоминать… Просто, каменный великан испугал Олафа не на шутку. А
Олаф сражается со страхами, как со злейшими врагами. А это – серьезный страх. Для борьбы с ним
Олаф будит силу зверя. Такую боязнь одним ударом не разрубить. Олаф вступает с ней в бой не в
первый раз, рассекая частями. Как только каменный великан встает у него перед глазами, он
налетает на него, как ветер на скалу. Теперь он ринется в атаку – взлетит на вершину и вызовет на
бой великана… Я знаю, что Олаф сделает это… Он делал это… Доводил себя до невменяемой
неустрашимости и летел на вершину, таща меня следом за собой. Хорошо хоть тролль
хладнокровно исчезал, когда Олаф ему заносчивостью глаза колол. Надеюсь, что и сегодня
поединок не состоится, что тролль из неведомых мне убеждений не согласится сразиться с Олафом
и на этот раз…
Запись №13
Хоть я и протестовал против похода с “защитником”, Олаф не хотел тащить на гору меня, а
Фламмер не соглашался идти с Олафом – на вершину полетели мы все… Конечно, полет в такой
компании оказался напряженным. Никто не проронил ни слова – все только следили друг за
другом, готовые чуть что хвататься за оружие… Но вершина неотступно становилась выше,
выступая из синевы дали… Теперь мы подлетели достаточно близко, чтоб взмыть в небо, идя на
подъем…
“Защитник”, несмотря на мои мучительные подозрения, работает исправно – он точно
определяет разведтехнику системы, моментально перестраивая схемы пересечений, так что мы
исправно уклоняемся. Вообще он здесь очень кстати – без него наше похождение кончилось бы
скоро и плохо. Я не знаю, как он распознал разведчика, летящего неизвестным нам курсом, не
совпадающим со старыми схемами, но сделал он это задолго до вхождения в зону восприятия,
обычную для нас. Разведчик, настроенный в первую очередь на мысленный и визуальный поиск,
нас не заметил. Я этому обрадовался, но и офицер, и Олаф помрачнели – просто, они думают, что
война осложняется и дальше, наступая на ледяную пустыню и вытесняя нас… Но мне все равно
достаточно спокойно – ведь теперь мы следуем за “защитником”, повинуясь его четким указаниям.
Мне эта машина перестала казаться опасной.
Мы взяли с собой и крепления, и тросы для восхождения, но, думаю, это снаряжение нам не
понадобится. “Стрелы” незамеченными донесли нас до довольно ровной площадки у острия
холодной вершины. Но каменного тролля еще не видно… Он установлен так, что всегда виден с
этого места, но теперь… Похоже, что он просто скрылся – от нас или от разведчика… Это плохо –
хоть я и не хочу его видеть, но нам надо…
Офицер, кажется, начал отходить от спора, остывая и забывая про жар, брошенный ему в лицо
вызовом Олафа. Он все серьезнее проверяет схемы “защитника”, все внимательнее вглядывается в
Олафа…
– Олаф, нам пора спуститься к подножью горы. Здесь мы заметны для техники поиска – здесь
скрыться сложно. Нет места для маневра.
– Мы пришли к нему и не уйдем, пока он не явится открыто перед нами.
Я покорно склонил голову, зная, что с Олафом теперь спорить не только бессмысленно, но и
просто опасно. Ветры этой вершины вышибают у него из головы все, кроме его вечной
одержимости… Я знаю, что здесь мы оставим “стрелы”, как прежде оставляли упряжки снежных
зверей, – здесь, около расщелины, пропастью рассекающей эту скалу. Я знаю, что мы взберемся на
34
острый пик известной одному Олафу узкой тропой, не проходимой и для снежных зверей. Я вижу,
что офицера моя покорность пугает, заставляя полыхать еще сдержанным пламенем… И это
пробирает меня стылой жутью – почти, как непреклонность Олафа, заведшего нас в снега
выстуженных скал и не собирающегося нас вывести или хоть отпустить… Фламмер, похоже,
только что осознал в полной мере мои предупреждения, не понятные и недооцененные им
прежде… Фламмер смотрит на Олафа неотрывно, стараясь сообразить, что с ним происходит… А
Олаф просто призвал в дух бурю, будя силу, готовясь обернуться Зверем – злом, чьего обличья
офицер еще не видел… Офицер не поверил мне, что Олаф не обычный охотник, что он –
оборотень… Я сокрушенно опустил глаза к мерцающему в сумерках сухому снегу, не хранящему
ничьего следа… Теперь он, как впервые наблюдает его обращение… И я прихожу в ужас при
мысли, что офицер дойдет до того, что Олафа, облаченного в звериные шкуры, нельзя вразумить, а
можно только – убить… Теперь офицер без труда сделает это, распоряжаясь “защитником” –
сильнейшим разумом и оружием… Но он еще думает, насколько Олаф необходим ему здесь – в
снежной пустыне… Он еще способен думать и ждать, ступая следом за ним… А Олаф, гонимый
одержимостью, как бичом, ведет нас прямо к нему – к незримому камню, очерченному подобием
человека… И дух у меня перехватывает теперь не только от недостатка воздуха, ударившего нам
под ребра, как только мы отключили защитные поля и сошли со “стрел”…
Офицер, видно, не привык взбираться в горы – наша затея ему встала поперек горла костью, но
он еще молчит, упорно следуя за нами. Мне очень хочется, чтоб нам не пришлось подходить к
невидимому троллю, чтоб тролль явился перед нами… Тогда Олаф успокоится, тогда собьется ход
мыслей офицера, собирающегося пустить в ход оружие… Но он не является нам, хоть мы и
подошли к нему на опасное расстояние… И я не знаю теперь от холода или от страха у меня стучат
зубы… Хорошо, что мое лицо закрыто маской, – ведь на таком высоком и холодном пике никак
