Феллис была просто обольстительна, встретив меня в черном вечернем платье, чей рисунок, изображавший туманность Андромеды стразами, отлично гармонировал с звездчатыми серьгами, так модными в этом сезоне.
- Эл, ты неисправим! - укоризненно улыбнулась она, - Хотя бы сегодня ты мог одеть костюм?
- Милая Феллис, для полного комильфо данного заведения, мне, также, следовало бы удалить весь пирсинг и подстричься. Однако, на подобные жертвы я не готов идти даже ради твоих прекрасных глаз!
- Вот я и говорю, что ты не исправим! - с легким вздохом молвила Феллис, беря меня под локоть и провожая в зал...
Когда был подан кофе, я осмелился отойти от приличествующих случаю, однако - абсолютно пустых тем, к вопросу более животрепещущему.
- Феллис, скажи мне, как коллеге, если бы ты решила покончить с собой, какой билет ты предпочла бы приобрести на тот свет?
Феллис подавилась американо и вытаращила на меня глаза:
- Отличный вопрос для создающего впечатление оптимиста и перспективного литератора!
- Фел, для меня это очень важный вопрос! Прекрати язвить...
- Ну, если серьезный...Вероятнее всего, я предпочла бы цианиды. А вообще, я бы, наверное, пошла в "Крейзи хорс", купила три максимальные дозы ЛСД. После я бы отправилась в Катакомбы, и оторвавшись от экскурсовода, ввела бы себе весь этот яд в вену... Отличное самоубийство! Магнефик!
- Мечтательница. Лучше скажи мне, старушка, что бы вынудило тебя прыгнуть с крыши?
- Это я-то старушка? Скотина вы, месье! А вообще...по моему, это очень не комильфо способ. Мозг, размазанный по асфальту - веский довод к подтверждению факта смерти, но как же внешние рамки эстетики? На самом деле, это чисто мужской способ подписания себе окончательного приговора! Только такие бездушные скоты, как русские могут НАСТОЛЬКО не заботиться о своей внешности...
Стоит ли продолжать историю о том, что после "Оперы" мы поехали ко мне? Позвольте мне, как человеку воспитанному, удержаться от подробностей, которые и так всем ясны...
Встретив утро чашкой кофе, я, захватив блокнот и ручку, отправился в мой любимый парк. Арли - единственное место, где круглый год можно получать удовольствие от чистого и незамутненного цивилизацией лика Парижа. Сосны, собранные по всему миру, создают незабываемое ощущение чистоты и покоя для любого, кто прогуляется хотя бы полчаса по аллеям Арли. Место, свободное от эмоций - как называет Арли мой товарищ по молчанию в парке, Эжен. Мы регулярно гуляем по тихим, усыпанным хвоей дорожкам вдвоем - друг навстречу другу. И он и я - кормим белок, коих здесь очень много, и изредка улыбаемся проходящим мимо мамочкам с колясками. И он и я - мы солидарны в том, что нет ничего красивее молодой мамы... Но, я отвлекся! В это утро меня тянуло именно в Арли, а я привык подчиняться зову интуиции. Наверное, только чистый воздух, клекот птиц и бусинки блестящих глаз белок могут по-настоящему пробудить интеллект от забытья. Я гулял по мощенным аллеям, размышляя о том потоке информации, которую успел получить в архивах. Суицид - крайняя мера, к которой будет прибегать человек. Наверное, нужно обладать совершенно безвыходным положением, чтобы прибегнуть к уходу из жизни... Внезапное озарение настигло меня в момент размышления о возможных причинах суицида для отдельно взятой личности! Я вытащил из сумки селлфон и набрал номер Анси Фонтенж, очаровательной женщины и комиссара южной жандармерии одновременно:
- Анси? Вас беспокоит Эл Полефф. У меня есть определенные догадки по поводу цепочки самоубийств в вашем районе.
- Александр, вы опять со своими дурацкими инсинуациями? - вопросил сонный голос мадемуазель Фонтенж.
- Анси, на этот раз это не просто догадки. Мы можем встретиться?
- Вы дома? - уже теплее молвила суровая девушка, чей голос до этого напоминал концентрированный сжиженный азот.
- Нет, я в Арли. Но могу приехать к вам.
- Ну уж нет! Мне только не хватало субботнего адюльтера с очаровашкой-писателем! Встретимся через час в любимом вами "Le Yamshik". Удобно?
Удобно ли мне было ехать через половину Парижа, чтобы встретиться с милой, голубоглазой француженкой, чей жених - хозяин преуспевающего ресторана не является помехой для регулярных апперитивов в моем обществе? Ха!
Анси встретила меня в чудесно отливающем на солнечном свету аметистовом платье.
- Перно? - спросил я, присаживаясь за столик на веранде
- Нет, мерси, Эл. А вот от кофе не откажусь.
- Анси, вы слишком предсказуемы. И это не умаляет столь милого обаяния, так нехарактерного для комиссара полиции! - улыбаясь брякнул я, - Гарсон, два каффи-лате и порцию бехеровки, амон!
- Ну и для чего ты вытащил меня, мон ами? - уточнила Анси, закуривая свой любимый Голуаз, который я не переношу ни на вид ни на запах.
- Милочка, что вы можете сказать мне о волне суицида, которая прошла по вашему району среди молодых людей?
- Ты ведешь себя по меньшей мере, некорректно к даме. Тебе, дорогой мой, стоит привыкнуть к тому, что приглашая девушку на кофе, не стоит сразу говорить с ней о работе.
- А если я помогу тебе найти причину, вызвавшую эту волну? - закинул удочку я.
- Даже если так. И тем не менее, каковы твои соображения?
- Начну издалека. Знает ли мадемуазель русский анекдот о способе размножения Йети?
- Нет...
- Так вот, Йети, обычно, размножаются спорами. Они спускаются с гор, ловят голубоглазую девушку и говорят что-то вроде: "Спорим, сейчас мы будем размножаться?"...
- Это намек? - подняла бровь Анси
- Нет. Это предложение. Я предлагаю тебе пари - если я за семь дней начиная с понедельника раскрываю тайну этих самоубийств, ты обеспечиваешь мне пожизненный допуск к серверу библиотеки Парижа...
- А если нет? Или твои догадки окажутся очередной раз просто догадками? - хищно улыбнулась Анси
- Тогда я исполняю любое твое пожелание. Вплоть до реализации твоей фантазии.
- Отпуске на Ривьере? Договорились!
Глава 2.
Проходя через узкие улочки района Пенерабль, я постоянно задуммываюсь о скорбях, преследующих наше бытие. То ли собор Парижской Богоматери оказывает такое влияние на мои мысли, то ли просто полумрак - неизвестно. Возможно, и то и другое... И, тем не менее, я вновь и вновь прохожу вдоль Пари Онексьон, размышляя о жизни. Все чаще - о своей. Знаете, я, на самом деле, очень люблю жизнь! Несмотря на то, что я покинул исконную родину много лет назад, я люблю Россию. Да и Украину, где прожил целых пять лет обожаю... Странно, но все же - Мюнхен я тоже люблю, и, поверьте, не только за пиво... Амстердам, Иокогама, Велтенбридж, Лондон, Эдинбург - ни один из этих городов я не могу не назвать родным, несмотря на то, что я их очень люблю! Неужели я и есть мистический гражданин Мира? Крохотные идеалы, которыми я, человек, который даже отказался от родного имени в угоду изящного французского, дорожу - они неописуемы словами. Но в эмоциональном плане их можно смело именовать дворянской Честью. Может быть (а может и удачное оправдание тому) ради той самой чести я и ввязался в эту историю, из которой ложь торчала подобно кускам ватина из драного одеяла...
Первым делом, я отправился на улицу Свободы, где в двухэтажном доме снимал квартиру Морис Моруа, студент, изучающий социологию в Университете.
Прочную дверь открыла передо мной седая дама, чьи волосы волосы были густо украшены бигуди. Эдакая классическая старушка-рантье со специфически поджатыми губами, выражающими извечное презрение, свойственное старости, к праздношатающимся буржуа.
- Мадам Котревель? - строгим тоном, подчеркивающим значимость вопроса, уточнил я
- Да. - каркающий голос так не понравившейся мне старушенции еще более усилил неприятие.
- Мне нужен мосье Моруа. Меня зовут Севил Ист, я взыскатель из банка "Монтинари". Где он?
