“Нисса”, два “Жука” и один небольшой автобус. К трем часам дня собираемся вновь, теперь
уже звонит Поляков и поздравляет с первой победой.
Каждый день на работу – к семи-восьми утра, а с работы – как придется, но не раньше
восьми вечера. Зимой очень холодно, тридцать-сорок градусов, а осень, весна, да и лето –
дикая грязь. Грязь, как говорили, николаевская, по колено. Одежда стандартная – зимой
полушубки, валенки, шапки-ушанки, меховые варежки. В остальное время года главное –
резиновые сапоги. Сегодня с позиций “перестройки” было бы дико видеть такой
производственный энтузиазм, преданность делу, и все это при очень скромном, очень
небольшом материальном благополучии. Не знаю, то ли ностальгия по молодости, то ли
элементы воспитания, но, честное слово, тогда труд был тяжелее, но радостнее.
Может быть, нашему поколению хотелось быстрее прорваться в новую жизнь,
сделать что-то из ряда вон выходящее, но мерилом всего были труд и квалификация. Вместе
с тем, мы и отдыхали, как правило, сообща. Вспоминается. Завод купил большой пароход, он
и сейчас находится на “вооружении”. Мы, металлурги, заказываем этот пароход, грузим свои
семьи, продукты и на воскресенье едем отдыхать. Все хорошо, весь день дети резвятся, мы,
взрослые, отдыхаем по полной программе. При возвращении корабль садится на мель. Берег
далеко, вокруг – никого. Проходит час, два, три – никакой помощи, ниоткуда. Дети просят
есть. Собираем имеющийся хлеб, женщины его режут, поливают подсолнечным маслом,
солят, и все с аппетитом едят. К утру подходит буксир, снимает нас с мели.
В воскресенье ходим на пляж, благо природа здесь изумительная. Зимой – лыжи.
Покупаю всем лыжи с ботинками и креплениями. Мои, я имею в виду семью, лыжами
занимаются без энтузиазма- сказывается среднеазиатская закваска. Лев в подвале соседнего
дома оборудует спортзал.Вместе с друзьями приводит в порядок заброшенное помещение,
делает какие-то спортивные тренажеры, занимается штангой, элементами каратэ, с ним
вместе тренируются его друзья. В тольяттинской газете того времени появляется статья об
этом спортзале. После статьи в газете, у подвала обнаруживаются хозяева, самостийных
спортсменов выбрасывают на улицу. Ребятам приходится разобрать спортивные снаряды по
домам.
Лев кончает десятый класс с медалью и поступает в наш политехнический институт.
Ирина переходит в седьмой класс, жена работает в политехе, организует университет
культуры - все при деле.
В феврале 1975 года мама умирает, и я ее хороню на еврейском кладбище в Ташкенте.
Родители похоронены на разных кладбищах. Отец – на коммунистическом. Раньше я
регулярно летал в Ташкент и приводил в порядок могилы, теперь же, в связи с тем, что
Узбекистан стал самостоятельным государством, все усложнилось.
Прибывает большой отряд молодых специалистов. Часть их едет стажироваться на
заводы СССР, а некоторых отправляем “за бугор”. Сейчас они уже матерые руководители.
Кого-то я вижу или знаю. Это Павел Чечушкин, Николай Бех, Леонид Пахута. Прошло более
тридцати лет и в судьбах произошли глобальные перемены.
Вернемся к строительству первых корпусов и жилого района. Нам поручили
строительство дома “4 П.” – девятиэтажка с шестью подъездами. Раньше нас начали строить
65
энергетики во главе с В.А.Дехановым, параллельно – механосборщики во главе с М.Н.
Фаршатовым. Первый дом сдал Вадим Алексеевич, второй – я, и третий – Марат
Нугуманович Фаршатов.
На строительстве жилья я ввел вторую смену, которая начисто убирала дом, и утром
рабочие трудились в хороших условиях, не спотыкаясь и не теряя дорогого времени. Этот
метод мы потом использовали на строительстве в новом городе. Наш дом “4 П” строило
строительное управление, начальником которого был Михаил Петрович Горбунов,
впоследствии заместитель генерального директора "АВТОВАЗа" по быту. Он говорил, что
опыт работы со мной его многому научил. Уж не знаю, чему именно, но слышать приятно.
Одновременно нам, металлургам, было поручено курировать возведение третьего
комплексного общежития и, главное, к новому, 1969 году дать тепло на этот большой
комплекс. Сложилось так, что “азиату” пришлось в самых экстремальных условиях
заниматься обеспечением теплом серьезных строящихся объектов. Было действительно,
очень холодно, температура ниже тридцати градусов, и в этих условиях бригада
металлургов сделала работу. У меня сохранилась фотография этого момента. Я вообще
считаю, что патриотизм, который в настоящее время рассматривается, по меньшей мере,
скептически, был большим украшением нашего народа. Очень больно видеть, как-то, что
создавалось героическим подвигом всей страны, расхищается и присваивается кучкой, я бы
сказал, шпаны. Самое обидное, что ничего эта публика не вкладывает в поддержание и
развитие производства, в обновление оборудования. Только присвоение - их главный
постулат.
Сразу же после новогодних праздников 1969 года мне было предписано выехать в
Италию, в Турин, и возглавить находящуюся там группу инженеров металлургического
производства. Через несколько дней я с группой специалистов завода в пятнадцать человек
вылетел в Италию из Москвы. В самолете мне досталось место рядом с кинорежиссером
Сергеем Бондарчуком. Он спешил в Италию на съемки батальных сцен военных действий
при Ватерлоо. С женой его, Ириной Скобцевой, мы перекинулись парой фраз. Меня очень
тогда удивило, что она впервые слышала о ВАЗе, о Тольятти и искренне считала, что все это
где-то в Италии. Мы с ним весь рейс беседовали, у меня создалось впечатление, что у него в
голове причудливая смесь мистического, религиозного и черт те, что еще, но было
интересно. Всю дорогу, весь рейс Бондарчук пил коньяк и к прилету в Рим был уже
достаточно нагруженным. Встретили его представители итальянской богемы и советского
посольства.
Нас же встретил зачуханный представитель торгпредства и сообщил, что самолет на
Турин будет через пять часов. Нам предстояло его ждать голодными и не имеющими
возможность даже попить воды. Ведь не дали ни копейки, а сказали, что сразу выдадут лиры
в Риме. Но на самом деле мы поимели ту обычную порцию презрения и равнодушия,
которую получал и получает каждый человек в нашей стране. Наконец, прилетели в Турин,
тут уж нас встретили друзья-товарищи, прямо в аэропорту слегка нас “взбодрили”, а уж в
общежитии был организован настоящий по-русски, хлебосольный прием.
Новый этап – впервые за рубежом, и не на дни, а на месяцы. Программа работ состоит
из разработки совместно с фиатовцами проекта производства автомобилей во всех
ипостасях, включая строительную часть, технологическую и инженерную. Совместно с нами
в Турине на ФИАТе находились представители проектных институтов различных
направлений большая группа работников “Автопромимпорта”, которая осуществляла
коммерческую часть по закупке проекта и огромного количества оборудования. Могу
привести только одну цифру: фирм-поставщиков оборудования было более девятисот. И
контракты были не на рубли, а на миллионы и миллионы долларов. К этим затратам нужно
прибавить гигантские затраты на строительство жилья, социальной сферы, дорог и всего,
что сопровождает создание нового города. Огромного промышленного комплекса.
Итак я в Италии и нужно быстро войти в ритм совершенно новых дел, новых
функций, приспособиться к новым условиям жизни в стране без знания языка. К глубокому
сожаления, наша школа и институты не давали никаких знаний в языке, что как минимум на
66
пятьдесят процентов уменьшало коэффициент полезного действия сотрудников. Надо еще
