супруга.
Я отправился собирать манатки.
Везде можно проехать, если не тревожиться об обратной дороге. Я не заботился о возвращении и пёр напролом. Только поэтому, наверное, сумел пробиться к Мёртвому озеру на машине.
Бори я не нашёл ни на озере, ни у кургана. Он был здесь, но уехал. Вблизи раскопа, где стоял наш лагерь, я обнаружил свежее кострище и консервные банки с чистенькими этикетками. Под открытым небом они пролежали максимум суток двое. С компаньоном я разминулся. А жаль. Одному бедовать в этой глуши скучновато.
Но делать нечего. Я сложил из веток охотничий шалаш, раскупорил полулитровую фляжку дешёвого «Мартеля» V.S.О.Р. и начал ждать у моря погоды.
Тишина на озере была мёртвая. Аж жуть брала. Одно радовало – комары сюда не залетали. И всё-таки на природе, приняв как следует коньячка, я сумел наконец-то расслабиться. Доспехи Чистоты лежали в багажнике. Тут они были без надобности: до Лужи далеко; хищный зубастый червь сюда, в лишённую живности местность, не заползёт.
Я искупнулся в озере, а потом долго грелся у костра – чёрная вода оказалась ужасно холоднющей. Мысли мои витали далеко от повседневных забот. Я вдруг вспомнил, как раскапывал курган, и подумал, что неплохо было бы отвезти на исследование камень с отпечатком ладони. А заодно и костяк великана. Пускай яйцеголовые энтузиасты почешут репу. Оптимальный вариант – продать артефакты американцам, а то у нас дальше запасников они не пройдут. С этими заманчивыми мыслями я и заснул…
Я вскочил, словно подброшенный пружиной. Тело пронизала ледяная судорога. Я едва не закричал от боли, да и то только потому, что горло сдавила спазма. Придя в себя, я увидел, что поверхность озера, доселе стоящая вровень с берегом, стремительно отступает куда-то вниз, утрачивая ровность зеркала. По её поверхности бежала рябь, кое-где закручивались воронки.
Вода спадала стремительно и вскоре на месте озера образовалась глубокая яма. Я стоял на краю, у моих ног начинался деревянный помост, который отлого вёл вниз. Там, на дне высился дивный, чудесной красоты храм из белого камня, сияя золотыми куполами. Верхушки луковиц украшали восьмиконечные старообрядческие кресты. Я должен был сойти к храму.
Я ступил на помост. Он прочно застыл под моими ногами и не был скользким. Идти пришлось долго, ибо глубины озеро было непомерным. Дно его было выложено ровными каменными плитами.
Я нерешительно приблизился к святыне. Двери храма медленно отворились, из него вышел человек в белых одеждах и ослепительных золотых доспехах поверх них. В руках человек нёс чашу.
«Пей», – сказал он.
Я испил.
Лик человека был светел. Я понял, что это князь Юрий Лугвеньевич. Тот самый новгородский правитель, приказавший закопать Доспехи Чистоты. Он был мудр. Он знал, что изделие злого гения далёких северных земель не принесёт его народу ничего, кроме горя. Вовремя разгадав опасность варяжского подношения, он приказал завалить каменьями страшные латы и насыпать над ними земляной холм.
Я же их откопал и получил воздаяние. В Доспехах была злая сила. Их могущество мог использовать только тиран. Человеку простому они приносили беду.
Чаша познания была очень горька.
«Иди», – сказал светлый князь.
Я повиновался ему и вскоре был у осквернённого кургана. Гробница лесника была потревожена алчущими злата хищниками. Богатырь, хранивший мир в здешних лесах, даже после смерти продолжал служить русскому народу. Пока до него, словно черви, не докопались любители наживы. Даже нога немецкого захватчика не ступала на эту землю.
Теперь равновесие было нарушено. Я ужаснулся от мерзости содеянного. Знак лесника – отпечаток растопыренной ладони – укоризненно мерцал во тьме. Я мог ещё исправить, что натворил, и принялся лихорадочно рыть руками насыпь, не обращая внимания на раны и тёкущую кровь. Важно было зарыть Доспехи, пока за ними не явились потомки белокурых разбойников. Кажется, я не дорылся…
Я проснулся и застонал от боли в затёкших членах. Ночью было холодно. Всё тело ломило. Я ухитрился проспать в чрезвычайно неудобной позе и теперь расплачивался за это неимоверными страданиями.
Я сел и помотал головой. Шея разламывалась. Должно быть, лежал, неудачно подогнув голову. Хорошо, что хоть с «Мартеля» похмелья нет. Чем французский коньяк и хорош.
Я вдруг заметил, что нахожусь вовсе не на берегу озера. Я был у кургана и это почему-то воспринималось как само собой разумеющееся. Наверное, находился под влиянием сна. Но как я сюда попал, чёрт возьми! Неужели припёрся как сомнабула? Только приступов лунатизма мне не хватало. Хотя, с такой расстроенной нервной системой, как у меня, сие неудивительно. Я посмотрел на руки и обнаружил, что они перепачканы землёю. На ободранных ладонях запеклась кровь.
Этого ещё не хватало! Я вскочил и бегом бросился к раскопу. Неужели я и в самом деле зарыл Доспехи Чистоты?!
Куча тёмного, не просохшего грунта подтвердила страшную догадку. Я кинулся к машине, в багажнике которой находилась складная лопатка. Не рыть же, в самом деле, руками. Я выскочил на мёртвую пустошь, мельком окинув взглядом озеро. С ним ничего не случилось. Это только во сне происходят невероятные чудеса. Хотя какие чудеса – глюки всё это, сплошные дурацкие видения, от которых один вред. Я открыл багажник. Доспехов там не было. «Рука безумца продолжала совершать акты в уже явно болезненном состоянии»!
Проклиная себя, «Мартель» и необузданную тягу к романтике, я помчался назад. Затем плюнул и уже не торопясь вернулся к машине. Довольно суеты. Что я, в самом деле, мечусь: кругом-бегом! Нервы действительно ни к чёрту. Я заставил взять себя в руки, нарочито ровным шагом добрёл до «Нивы», извлёк провиант и принялся готовить завтрак. Нервы надо лечить. Для этого следует успокоиться.
Я допил остатки коньяка и пришёл в благодушное состояние. На голодный желудок много не потребовалось. Потом разжёг костёр, сварил картошечки в мундире и употребил её с колбасой. К тому времени вскипела вода и я заварил растворимого кофе.
Совершенно другое дело! Я воспрял духом и принялся убирать остатки завтрака. Вырыл ямку для мусора. Руки мои уже были промыты, забинтованы и одеты в перчатки. Прикосновение к черенку не отзывалось такой острой болью. Я бодро зашагал у кургану, удивляясь про себя, как такое могло со мной приключиться. Прошёл мимо Лужи и плюнул в неё. Там обитает животное, выползень. Неизвестный науке зубастый червь, эндемик. Ну и пусть себе живёт. Оно меня не трогает, я его.
Воодушевление несколько рассеялось, когда я осмотрел место предстоящей работы. Дожди подточили насыпь, стесали его внутренние уступы. Соответственно, грунт переместился в траншею. Сказочного великана завалило основательно, потребуется не один день, чтобы до него дорыться. Правда, это в мои планы не входило. Требовалось извлечь Доспехи Чистоты, которые я закопал ночью. Надеюсь, неглубоко.
С этими мыслями я и приступил к выполнению
