– Нет. Но все равно тревожно.
К управлению СБ подъехали, когда утро уже начало быстро сереть. Ночная темная синева сходила на нет, в серости и белесости предрассветного часа хранители как-то выцвели, их стало не так заметно. У входа в управление курил Феликс в форме ликвидатора, с пристегнутой кобурой; Сапфир бродил вокруг, проверяя свои старые территориальные метки. Они оба отвлеклись и оживились при виде подъезжающего автомобиля. Стоило остановиться и открыть дверцу, как Гарик выскочил поздороваться, а Сапфир тщательно его обнюхал, виляя хвостом.
– Рональд сегодня не может, господин капитан, – сообщил Феликс таким тоном, будто говорил о сверхурочной работе. – Он с кем-то из родственников сегодня договорился, дела домашние… или что-то такое… А я – свободная птица, господин капитан, вы знаете…
– Ты Рональду звонил? – спросил Тео ошарашенно, уступая Феликсу место за рулем.
– Звонил. А что?… Доброе утречко, госпожа Жасмин! Свежо-то как сегодня…
Жасмин перебралась на заднее сиденье. Собаки перекинулись, чинно уселись по бокам от нее в Старшей Ипостаси, глядя в окна.
– Интересно, – сказал Тео, – ты до конца понимаешь, что мы с тобой совершаем должностное преступление или что-то вроде этого?
Феликс на секунду отвлекся от дороги:
– Мне, господин капитан, может, тоже медведя жалко. Я б этих сволочей, охотников, беса… простите, госпожа! Так вот, я б их самих в тире поставил вместо мишеней. Мне, господин капитан, в случае чего, людей не так жалко, как зверье… Потому что люди – они люди и есть, а зверье против человеческой сволочи ничего не может. Даже если с зубами там, или когтями на ружье – это же получается совершенно неравноценно. Нет? Я думаю, там полно мертвяков, на базе этой. Я пушку разрывными зарядил. Очень ведь возможно, что стрельба будет.
Тео кивнул. Возможно, дней десять назад это рассуждение и показалось бы ему довольно диким, но последние события все очень изменили.
Все надолго замолчали. Из города выехали на пригородное шоссе; когда проезжали развязку, окончательно рассвело, нежная белесая голубизна сменила утреннюю серость, и небо располосовали электрические розовые облака, и рассвет был похож на закат, а горизонт с обеих сторон казался бурым и рыжим от виднеющихся вдали лесов. Навстречу пролетела колонна тяжелых междугородних грузовиков-фур, за ними стелился бензиновый чад и шлейф черного дыма.
А хранителей на обочинах шоссе, почему-то, не было видно…
Дом Хольвина Тео увидел впервые. Эта крепость среди леса, удаленная от мегаполиса, насколько возможно, вдруг показалась ему потрясающе привлекательным местом, хотя он и считал себя совершенно урбанизированным горожанином, не мыслящим вне города жизни. Из-за ворот радостно залаяли собаки; створки распахнулись, машину впустили – и пока Феликс придумывал, как ее лучше поставить, Стая в Старшей Ипостаси пристально наблюдала за его маневрами. Среди нескольких псов Тео узнал Рамона. Из-за невысокого забора, отгораживающего сад от двора, выглянул вороной жеребец, а в калитку выбежала Лилия. Взлохмаченная более обыкновенного, с серой тенью вокруг глаз, она показалась Тео встревоженной и усталой.
– Здорово, что вы приехали, – сказала Лилия. – Как-то все совсем нехорошо. Господин капитан, вы зайдите к Бруно, пожалуйста – у него карта с отметками. Господа, чаю хотите?… Привет, Гарик! Здорово, Сапфир!…
Рамон подошел к Тео и уткнулся лбом ему в грудь.
– Хозяин, я соскучился, – сказал он, и Тео подумал, что до сих пор из всех собак только Гарик называл его Хозяином. – Мой кот умрет, да? Меня не пускают, там пахнет… плохо пахнет. Больно пахнет.
Тео погладил Рамона по голове.
– Не огорчайся раньше времени. Подожди здесь, я посмотрю.
Лилия увела Феликса и Жасмин куда-то вглубь дома, а Тео поднялся наверх – как-то необъяснимым образом догадавшись, где найти Бруно. На лестничной площадке сидела хмурая рысь; при виде Тео она беззвучно зашипела и отошла с дороги. Вероятно, месяцем раньше Тео обходил бы ее с опаской – теперь он с одного взгляда понял очень много разных вещей: что рысь – домашняя, товарищ Хольвина, что рысь – не враг Тео, что у нее весной будут котята, что она имеет отношение к бойцовому коту, которого Тео впервые увидел в Центре Развлечений.
Хотя рысь не перекидывалась и никто не сказал ни слова.
Тео вошел в комнату, где пахло антисептикой и еще чем-то лекарственным, и тут же увидел бойцового кота, лежащего на широкой, укрытой чистым полотном, софе, в виде зверя, клубком, из которого неловко торчала толсто забинтованная задняя лапа. Рядом с софой, на низком столе стояла глубокая эмалированная миска с водой. Кот не шевелился, даже дыхания было не уследить, но Тео ощутил не смерть, а глубокий сон – и поразился собственному, непонятно откуда пришедшему знанию.
– Он это выспит, – сказал Бруно откуда-то сбоку.
Тео оглянулся. Бруно вышел из смежной комнаты, из которой пахло эфиром и где, сквозь открытую дверь виднелся оцинкованный стол и стеклянные дверцы шкафа с какими-то блестящими вещицами. Тео подал ему руку.
– Как это "выспит"?
– Кошки отсыпаются от тяжелых ран, – сказал Бруно. – Пулю я извлек, теперь он будет спать, и спать, и спать. Может, несколько суток проспит,
