своими откровенными выражениями.
— Ну, мисс, я…
— А если я остановлюсь в гостинице напротив, мне, вполне вероятно, перережут глотку. Меня такой вариант не устраивает, так что я выбираю здешний туалет.
— Но придется выделить вам охранника, — сказал надзиратель, — а в тюрьме и так народу не хватает.
— Не нужно никакого охранника, — заявил Беккер. — Я останусь с мисс Де Квинси.
— Это совершенно против правил!
— А вы представьте себе, что напишут газеты и что скажет лорд Палмерстон, если меня зарежут из-за вашей халатности, — спокойно заметила Эмили.
— Слушайте, у меня уже голова разболелась, — вмешался Райан. — Беккер, разбирайтесь тут, а мне нужно продолжать расследование.
Он открыл дверь и по затянутой туманом дорожке направился к воротам тюрьмы.
Пользуясь всеобщей растерянностью, пока начальник и надзиратель соображали, что сказать, Эмили прошла в комнату и уселась на койку с таким видом, будто это была ее собственность.
— Очень хорошо, — произнес наконец начальник. — У меня еще есть важные дела. Интересно будет узнать, как вам понравится провести ночь в тюрьме.
— А я должен проследить за раздачей пищи, — сообщил надзиратель. — Посмотрим, как вам понравится здесь в одиночестве.
— Она будет не одна, — напомнил Беккер.
После того как начальник тюрьмы и остроносый надзиратель вышли в дверь следом за Райаном — демонстративно при этом ею хлопнув, — Беккер присоединился к Эмили.
Помещение было маленькое и холодное и освещалось единственной газовой лампой, висевшей под потолком. Из мебели, помимо койки, в комнате имелись лишь обшарпанный стол да стул. На стене на крючках висели дубинки и наручники.
Эмили поплотнее закуталась в пальто и неподвижно застыла на койке.
— Начальник тюрьмы был прав, — нарушил молчание констебль.
Эмили на него даже не посмотрела.
— Здесь для вас неподходящее место, — продолжил Беккер.
— Мое место рядом с отцом.
— Такая преданность достойна восхищения.
— И?
— И — что?
Эмили наконец повернулась к Беккеру.
— У меня такое впечатление, что вы хотели добавить что-то вроде «но у всякой преданности есть границы».
— Нет. Вовсе нет. Я действительно считаю, что вы достойны восхищения.
Беккер сел за стол.
— Это так?
— Это так.
Эмили смерила его взглядом.
— И вы больше не хотите ничего добавить?
— Ничего.
— Вы меня удивляете, констебль Беккер.
Неожиданно входная дверь открылась, и, принеся с собой дуновение холодного воздуха, на пороге появились давешний надзиратель и с ним еще три тюремщика. Они толкали перед собой тележки, уставленные металлическими мисками.
— Гляжу, вы еще здесь. Привезли для вас ужин. Уверен, вам понравится.
Он с широкой ухмылкой поставил на стол две миски, потом вышел из комнаты и отпер дверь одного из коридоров, чтобы охранники могли раздать пищу заключенным.
Миски от длительного и небрежного использования имели на поверхности вмятины и зазубрины. Когда Беккер увидел содержимое, он понял, почему нахальный надзиратель улыбался.
На ужин заключенным предлагалась маленькая порция картошки с жирным и неаппетитным бульоном, в котором плавали кусочки чего-то, отдаленно напоминающего мясо.
— Я должна узнать, выдержит ли желудок отца эту пищу, — сказала Эмили.
