Бачевски проснулся оттого, что самолет внезапно и круто повернул вправо. Мастер-сержант попытался сесть ровно и споем неудобном сиденье, но поворот сделался еще круче. Усилившийся вой моторов тяжелого транспортного самолета сообщил Бачевски, что пилот резко прибавил газу, и Бачевски инстинктивно что, если бы он знал причины этого маневра, они бы ему очень не понравились.
Что нисколько не мешало ему все равно желать это узнать на самом деле...
— Внимание всем! — раздался в динамиках внутренней связи хриплый, странно напряженный голос. — У нас небольшая проблема, и мы уходим от Авиано, поскольку Авиано нет на месте.
У Бачевски глаза полезли на лоб. Разум его протестовал и вопил, что человек за микрофоном просто шутит так по-дурацки. Но мастер-сержант знал, что это не так. Слишком уж много потрясения — и страха — было в этом голосе.
— Я не знаю, что за херня происходит, — продолжал тем временем пилот. — Связь дальнего радиуса действия у нас работать перестала, но на гражданской полосе частот идут сообщения об ударах маломощными ядерными зарядами. Судя потому, что нам удалось поймать, кто-то посбрасывал это дерьмо на Италию, Австрию, Испанию и все до единой базы НАТО в Средиземноморье, и...
Голос пилота оборвался, и Бачевски услышал хриплый звук — говоривший пытался откашляться.
— И мы получили неподтвержденное сообщение, что Вашингтон исчез, парни. Просто, блядь, исчез — и все.
Бачевски показалось, будто кто-то вышиб из него воздух. Только не Вашингтон. Вашингтон не мог исчезнуть. Там же Триш и девочки!..
— Я ни хрена не понимаю, ни кто это сделал, ни почему, — произнес пилот, — но нам нужно где-то сесть, и поскорее. Мы примерно в восьмидесяти милях к северо-востоку от Подгорики в Черногории, и я поворачиваю в глубь континента. Будем надеяться, что мне удастся посадить нашу птичку, не разгрохав ее на куски... и что никто на земле не решит, что это дерьмо учинили мы!
Тхикайр стоял на флагманском мостике «Звезды империи» и рассматривал громадные изображения лежащей внизу планеты. Светящиеся значки обозначали города и главные военные базы, переставшие существовать в результате их кинетических ударов. Их было множество — больше, чем Тхикайр рассчитывал. Командующий сцепил руки за спиной и старательно изобразил полнейшее удовлетворение.
«И ты, черт побери, должен быть удовлетворен, Тхикайр. Разнести вдребезги цивилизацию второго уровня меньше чем за два местных дня — это своего рода галактический рекорд».
А причина кроется в том, как напомнил ему внутренний голос, что всякие действия в этом направлении прямо нарушают конституцию Гегемонии.
Командующий удержался и не скривился, но это далось ему нелегко. Когда Тхикайра посетила его блестящая идея, он на самом деле не вполне осознавал, насколько велика эта планета... как там ее называют «человеки»? — Земля? — и насколько плотно населена. Может, он не позволил себе осознать это до конца, потому что в таком случае ему пришлось бы изменить решение?
«Да хватит уже! Да, их на этой чертовой планете больше, чем ты думал, и ты убил — сколько? Два миллиарда, верно? Ну и подумаешь, новые народятся — эти «человеки» плодятся, как чертовы гаршу! И ты сказал Ахзмеру и остальным, что ты готов уничтожить всю эту расу целиком, если твой план не сработает. И переживать из-за того, что по пути убытки оказались чуть больше предвиденного, абсолютно бессмысленно!»
Конечно, так оно и было. На самом деле, признался командующий, сильнее всего его сейчас беспокоили крупные технические сооружения, созданные человеками. Несомненно, он сможет уничтожить их все, если понадобится. Но Тхикайр начал сомневаться, действительно ли удастся уничтожить все вещественные доказательства достигнутого аборигенами уровня.
«Ну что ж, значит, нам придется сделать так, чтобы достиг дело не дошло, вот и все».
— Свяжитесь с командиром наземных сил Тхайрисом, — негромко велел он капитану Ахзмеру, не отрывая взгляда от светящихся значков. — Я хочу, чтобы его войска спустились на поверхность планеты как можно быстрее. И проследите, чтобы они были полностью обеспечены огневой поддержкой.
Стивен Бачевски стоял на дороге и размышлял — в который уж раз, — куда же их занесло.
Их пилоту так и не удалось отыскать ни одного союзного аэродрома. Летчик сделал все, что смог, но при заканчивающемся топливе, пропавшей радиосвязи, обрушившейся сети спутниковой навигации и килотонных взрывах, изрывших Европу, его возможности были очень ограничены. Он умудрился отыскать прямой отрезок двухполосной дороги и посадить большой транспорт на последних галлонах топлива.
С-17 проектировался с расчетом на жесткую посадку, но на такие жесткие условия его конструкторы явно не рассчитывали.
Но все-таки летчик преуспел бы, если бы не оказалось, что дорога пересекает кульверт, который было не разглядеть с воздуха. Но когда кульверт обрушился под ста сорока тоннами самолета, «Боинг» потерял главные шасси. Хуже того — он потерял их не одновременно, и самолет полностью вышел из-под контроля. К тому моменту как он перестал вспахивать брюхом холмистую горную долину, вся передняя часть фюзеляжа была разбита в хлам.
Пилот не выжил, и два присутствовавших на борту офицера тоже оказались среди шести погибших, и в результате Бачевски оказался старшим по званию в их маленьком отряде. Еще два пассажира серьезно пострадали. Мастер-сержант вытащил их из-под обломков и устроил в укрытии, которое удалось соорудить, но медика в их отряде не было ни единого.
И со снаряжением у них тоже было неважно. У Бачевски было личное оружие, как и у еще шести членов отряда, но это было и все — а боеприпасов у
