— Я писатель, который пишет про людей. Я не натуралист.
— Ой!
— Не ойкай, наш «мустанг», кажется, уже смирился со своей участью.
— Но мы чуть не врезались в этот грейдер!
— Ты даже знаешь, как это называется? Не бойся. Я не хочу глупой смерти, тем более для тебя.
— Никто не хочет глупой смерти. Не глупой тоже. Я не боюсь. Мне грустно.
— Почему?
— Из тебя получится прекрасный ангел-хранитель, но ты будешь часто плакать.
— Я буду стараться плакать меньше. И лучше охранять своего подопечного.
— Ты будешь плакать не оттого, что погибнет твой маленький охраняемый человечек. Ты будешь плакать вместе с ним. Чтобы ему было легче. Тебе его будет очень жалко. Хотя бы потому, что он появился на свет в аду.
— Но ведь я буду и радоваться вместе с ним?
— Ты все будешь делать вместе с ним. Хотя, какие радости в аду…. Кроме любви…. Если он будет делать гадости, ты будешь уменьшаться. И если он сделает гадостей слишком много, ты можешь исчезнуть совсем. Или бросить его так же, как ты бросил меня…
— Лучше я исчезну.
— Не исчезай.
— Ты тоже.
Она не ответила. Он на мгновение отвел глаза от дороги.
— Что сделать этому фанту?
Она отклонилась назад, высунула руку в окно, волосы ее, подхваченные ветром, забились над задним сиденьем, и на секунду ему показалось, что это огромные пепельные крылья не находят себе места в тесном салоне.
— Этому фанту?
— Да.
— Любить.
— Любить? Ты думаешь это в твоей власти?
— Разве это не игра?
Она не ответила. Улыбнулась одними глазами, разжала кулачок, и что-то невесомое, легкое, как вуаль, хлопнуло на ветру и растаяло в темноте. А машина помчалась дальше. Сигнальные огни дивной радугой скользнули вверх, в сторону, скрылись за поворотом, мелькнули еще раз и исчезли. Затих звук мотора. Исчезли все звуки. Ночь сомкнулась со всех сторон. А он? А как же он?
Грета
01
Жизнь была как шарик. Она не катилась под откос, потому что сил хватало тормозить. Она не катилась в гору, потому что сил катиться в гору не было. Она кружилась на плоскости. Катилась, поворачивала, останавливалась, дрожала в необязательном равновесии и снова двигалась вперед или назад. Легко, пусто, грустно и больно.
Прозвенел телефон. Танька, свой парень, слишком некрасивая, чтобы быть любовницей, слишком умная, чтобы стать другом, незаметная и незаменимая душа отдела, подняла трубку. Спросили Женю. Другого Жени, кроме него, не было.
— Это тебя.
Он оторвал голову от стола, взял трубку.
— Да.
— Привет. Как дела?
