Я открыл рот, чтобы объяснить, что заканчиваю курс через три месяца — что я не какой-то новичок недавно с Земли, — но лысый перебил.
— Раштону от него нужна не квалификация, — заявил он.
Худой и длинный хмыкнули, а у меня загорелись щеки.
— Поспеши, солдат, — бросил мне лысый, и его улыбка превратилась в ухмылку. — Уверен, лейтенант соскучился.
Теперь была его очередь сделать ударение на слове, превратив его в оскорбление.
— Сэр, — пробормотал я, разворачиваясь.
— Я знал Раштона еще рядовым, — сказал лысый другим у дверей клуба, повысив голос, чтобы я слышал. — Он и тогда был пидорасом.
Я попытался не показать, что все слышал, но их смех подсказал, что они видели, как я вздрогнул на слове «пидорас». Меня передернуло, живот скрутило, к горлу подступила тошнота.
— Интересно, как скоро Безликим удалось его оприходовать?
«Ублюдки. Вы ничего не знаете. Гребаные уроды».
Я пошел обратно к нашей комнате, жалея, что вообще выходил. Наверное, я все еще зло поджимал губы, когда вошел внутрь, потому что Кэм с Доком оба уставились на меня.
— Брэйди? — спросили они в один голос.
— Что случилось, сынок?
Иногда, когда Док так меня называл, это немного унимало мою тоску по дому. А иногда становилось только хуже.
Покачав головой, я подошел к кровати.
— Ничего. Неважно.
Я сел и начал развязывать шнурки. К черту. Те офицеры — просто уроды. Какая разница, что они думают? Если у меня осталась всего неделя, то мне точно нет дела до их мнения. Увидимся в аду.
Я стянул ботинки, а потом вспомнил, что я медик, а не гребаная принцесса, и обеспокоенно посмотрел на Кэма.
— Прости. Ты в порядке?
— Немного устал, — отозвался он, садясь рядом.
Док внимательно следил, как мы беремся за руки — с некоторых пор это был не самый излюбленный наш способ контакта, но главное ведь результат.
Сердце Кэма стучало чуть быстрее обычного, не так уж и плохо. Ритм вскоре выровнялся. Бывало и лучше, но и хуже тоже. Все равно не стоило его оставлять. И больше уходить один я не собирался. Так будет лучше для нас обоих.
Уроды.
— Тебя это так волнует? — тихо спросил Кэм.
Он знал. Интересно, наша связь достаточно сильна, чтобы он слышал все слово в слово, когда это только случилось, или он увидел все в моих мыслях?
Я распахнул глаза.
— Мне плевать, что говорят обо мне. Но они обязаны выказывать уважение тебе, ЭлТи.
Он слабо улыбнулся и пожал плечами.
— Мне все равно, что они думают, Брэйди.
Он говорил правду. Он был спокоен, и поэтому я постепенно тоже остыл. Его спокойствие обволокло меня, и вся моя злость и унижение исчезли, оставив после себя лишь слабое сожаление.
— Брэйди? — тихо позвал Док. Я и забыл, что он здесь. — Что случилось, Брэйди?
Я вздохнул:
— Ничего. Док, правда. Я просто наткнулся на каких-то уродов-офицеров, которые обозвали ЭлТи пидорасом. И меня заодно, видимо.
Док нахмурился, сведя густые брови, подошел и остановился рядом со мной. Он знал все мои тайны. Ну, до сегодняшнего дня. И мне вдруг подумалось, что он заслуживает знать и эту тоже.
«Ты не обязан это делать, Брэйди», — прозвучал голос Кэма у меня голове.
Нет, думаю, обязан. Для меня это было важно. Потому что я никогда не врал Доку, кроме того раза.
— Кто это сделал?
— Не знаю.
И та моя ложь еще долго мучила меня, как загноившаяся рана, потому что Док думал, что я ему не доверяю, когда на самом деле я верил ему больше, чем кому-либо на этой станции. Я не сказал ему, что это был Уэйд, только потому что не мог заставить себя выговорить имя этого урода.
Я выпустил ладонь Кэма.
— Док, возможно… эмм… возможно, они правы. — «Отлично, просто отлично сказано!» — И думаю, именно поэтому ЭлТи стал сильнее, — пробормотал я, уставившись в свои колени.
Он положил руку мне на плечо:
— Посмотри на меня, Брэйди.
Черт. Я с колотящимся сердцем встретил его взгляд. Не знаю, что я ожидал увидеть, но точно не беспокойство.
— Хочешь поговорить об этом наедине? — тихо спросил он.
— Незачем, Док, — пробурчал я, кивнув в сторону Кэма. — Он живет в моей голове.
Док встревоженно нахмурился, и я понял, что он думает о Уэйде и о том разе, когда я плакал во время осмотра.
— Ты действительно этого хочешь, сынок? На самом деле?
Я хотел одного — чтобы пол разверзся и поглотил меня.
— С ЭлТи все совсем не так.
Док был обеспокоен, а не удивлен. Сотни парней, запертых в консервной банке, и ни одной женщины: такое случалось. Иногда, правда, из-за уродов вроде Уэйда, но иногда и по обоюдному согласию. Хотя я никогда не занимался ничем подобным до Кэма. Черт, да я всего-то пару раз дрочил с еще одним парнем. Одновременно, в смысле — мы друг к другу не прикасались. Потому что я не гей, как я всегда думал, и до чего я докатился?
Я посмотрел на дырку в своем носке и пошевелил пальцами.
— Хорошо, Брэйди, — кивнул Док. — Только не забывайте о безопасности.
Наверное, я весь залился краской.
Док вздохнул.
— Мать твою, Брэйди, ты серьезно? Ты ведь знаешь, что такое венерические болезни!
— Мы просто… баловались, — пробормотал я, чувствуя себя тупым школьником. — И мы оба здоровы, разве нет?
— Он да. А вот тебя не проверяли уже полгода.
— Ну, за эти полгода я мог заработать разве что мозоли, — хмыкнул я.
Док убрал руку с моего плеча и хлопнул меня по затылку.
— Не огрызайся, Гаррет.
Я поморщился.
— В личное дело я это заносить не буду, — пообещал Док. — Тебе, Брэйди, не нужно взыскание, а вам, лейтенант, — обвинения.
О да. «Злоупотребление служебным положением» — еще одно так любимое офицерами в отчетах выражение. Военной верхушке было плевать, что происходит между двумя совершеннолетними по обоюдному согласию, но им чертовски не нравилось, когда отношения переходили установленные званиями границы. Гомосексуализм — не нарушение, а вот злоупотребление служебным положением могло подвести тебя под трибунал. Я бы оказался на гауптвахте, а Кэма лишили бы звания. Со службы тебя бы не погнали — армии слишком нужны были люди, — но сверху обязательно сделали бы так, чтобы все обо всем узнали. Пусть гомосексуализм и не нарушение, но парни, которых ты считал друзьями, наверняка нашли бы время, чтобы отбить тебе почки. И тут уж звание роли не играло — судя по моей недавней встрече с офицерами, их тоже нельзя назвать ярким примером толерантности.
Уроды.
Не то чтобы это имело значение. Боже, у нас с Кэмом нет будущего, в каком смысле этого слова ни посмотри. Даже если Безликие нас не уничтожат, долго мы вместе не протянем. Потому что он лейтенант, а я рядовой. Потому что его пошлют обратно на Восьмой или домой.
И даже если Безликие не убьют всех нас, Кай-Рен все равно разорвет нашу связь. Поможет Кэму и наверняка положит этим конец тому, что было между нами. Кэм, возможно, вернется к Крису, а я снова начну разглядывать в журналах девчонок с большими сиськами, и мы оба станем притворяться, что это ничего не значило.
У нас было ровно столько времени, сколько даст нам Кай-Рен. А все остальное неважно. Когда судьба столь неизбежна, с ней нет смысла бороться. Это даже рождало какое-то ощущение свободы.
Кэм потянулся и снова взял меня за руку, наши пальцы переплелись.
Док молча посмотрел на нас.
— Расскажи-ка, как это, когда он у тебя в голове, Брэйди?
Я на мгновение закрыл глаза, потом открыл и уставился в окно. Странно, но чернота больше меня не пугала. Может, оттого что Кэм так любил ее? Или оттого что теперь мне не было так одиноко?
— Часто я просто ловлю его ощущения, — пояснил я. — Как флюиды. Или подсознание. Но иногда я слышу голос, сознательный отклик, просто он думает, а не говорит вслух.
«Как сейчас?» — улыбнулся мне Кэм.
— Умник, — пробурчал я. — Простите, Док.
Тот лишь пожал плечами.
