от вот этого'. Но на практике всё оказывалось гораздо сложней и непредсказуемо. Тем более в случае каждого конкретного Шабена всегда возникали новые и порой совершенно немыслимые умения и их оттенки. Только вот найти их в себе и понять порой было ой как трудно. Поэтому очень часто в спортивном зале творилось такое, что все слуги боялись не то, чтобы заглянуть туда, но и вообще, находиться поблизости.
Лишь одна демонеса имела на это смелость, да и то после специального разрешения графа Ривьери. Только маркиза Люссия могла без стука ворваться во время тренировки или очередного магического действа и сразу подключиться к процессу. В последнее время демонеса всё чаще и больше получала многочасовые передышки от своих прямых обязанностей телохранителя короля и сразу неслась в графский замок. А передышки получались из-за того, что королевские заботы таким тяжёлым бременем легли на плечи молодого Теодоро, что он теперь порой целыми днями просиживал только в своём рабочем кабинете: вычитывая, подписывая, совещаясь и раздавая новые указания. А с общей охраной королевского дворца прекрасно справлялся демонический отряд под командованием Гнатана. Поэтому когда монарх не имел выходов в свет или просто в город, его личной телохранительнице давалось время на отдых и личное усовершенствование.
И Люссия совершенствовалась. За короткое время она ко всеобщему удивлению перескочила сразу на пятнадцатый уровень Шабена, а посему так и оставалась на третьем месте по своей магической силе. Причем со своими прежними знаниями преподавателя она использовала свои умения настолько эффективно и целенаправленно, что в бою могла защититься даже от такого Шабена как Загребной. А уж в фехтовальном мастерстве она шагала вперёд семимильными шагами и теперь вполне сносно могла считаться спарринг партнёром для Семёна. Чем тот со всей своей нахрапистостью и пользовался, доводя порой демонесу до целых рек пота, массы синяков и ушибов, а то и крови. Правда в последнем случае кровь эта лилась недолго. Ведь Шабен пятидесятого уровня мог демона не только растереть в порошок, но и вылечить большинство даже смертельных ран простым наложением рук.
Вот на одной такой кровавой тренировке и произошло весьма знаменательное событие. Вначале Люссия как-то несуразно увернулась от удара и получила небольшую царапину на ягодице. В горячке боя Семен сделал короткую пузу, подержался за окровавленное место одну минуту и они сразу же продолжили тренировку. Потом совершенно непонятным образом неглубокий порез образовался прямо на груди демонесы. Теперь уже Загребной лечил свою спарринг партнёршу с некоторым стеснением. Немного приземляло лишь то, что они были страшно потными и запыхавшимися. Но вот третья рана заставила задуматься всерьёз. Ведь Люссия явно могла отскочить от падающего наискосок удара меча, но что-то ей помещало, и новая рана появилась под лёгким кожаным доспехом чуть ниже пупка. Одежда была тут же сорвана, и незадачливый целитель стал лечить возложением своей длани. И только тогда присмотрелся и включил все свои остальные умения. И с некоторой паникой понял, что Люссия не просто испытывает болезненные ощущения от полученной раны, а чуть ли, не открыто и с вызовом получает громаднейшее удовольствие. Семён даже опешил от этого открытия, но руку не отдёрнул, а постарался сконцентрироваться и разобраться в своих чувствах. И как оказалось, и в себе он легко отыскал достаточно удовольствия и возбуждения от проделываемой процедуры лечения. Ему тоже было приятно держать руку на почти интимных местах демонесы. Мало того, его мужское естество впервые подумало о демонесе как об особе женского пола. И эта мысль приятной истомой отозвалась во всём теле. А значит....
После смерти Нимим, Загребной не то чтобы не смотрел на женщин, но для него вообще интимные отношения как бы исчезли из круговорота природы. Всё у него в этом понимании внутри выгорело. Причём выгорело навсегда и бесповоротно. Ни на какой женщине его взгляд больше не останавливался, прельщённый некой деликатной или пикантной частью, никакой голос его не заставлял умиляться глубокими и приятными обертонами, ничей блеск глаз не вызывал в нем желание сделать комплимент. А ведь при жизни Нимим он это делал, и довольно часто, нисколько не опасаясь ни её ревности, ни шутливых уколов с её стороны. Потому что прекрасно знал: любит он только свою обожаемую Бениду, но и прелести других женщин имеет полное право замечать. Да что там женщин, порой он и на демонес посматривал с одобрением и восторгом, а потом делился своими впечатлениями с Нимим. Было, однако, было....
Вот только после гибели любимой всё в нём умерло. И казалось навсегда. Но.... Неожиданно новые ростки чего-то волнующего в его душе всё-таки проклюнулись. Теперь оставалось только тщательно и скрупулёзно проанализировать эти ростки и решить: что это такое?
Если это простая мужская похоть, которую вызывает врожденный инстинкт дикого самца, то это одно. И с этой проблемой можно, а скорей всего и нужно бороться. Светлая память Нимим не позволит ему опуститься до простого скотского совокупления.
Но вот если это нечто другое? Если здесь идёт речь совершенно о другом понятии? Например, о чувстве? То, что делать с собой тогда? Ведь это ещё более кощунственней и подлей! Ведь тогда получается что и Нимим была для него чем-то наподобие нежной и приятной игрушки к которой он привык и с помощью которой ублажал свои телесные похоти. А значит и настоящих любовных чувств просто не существует в природе?
На такой кошмарный вопрос Загребной не мог ответить так быстро. В совершенно прострации он долечил рану возле интимного места демонесы, и тут же прекратил тренировку. А затем, даже не попрощавшись с Люссией, отправился в свои комнаты. Следовало долго и основательно подумать над тем, что произошло.
ЧАСТЬ ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Плохие новости с севера стали поступать всё чаще и чаще. А следом за ними стало происходить самое неприятное: уровень воды в Талой начал постепенно уменьшатся. Из чего следовало, что армия Оазиса Рая практически разобрала первый завал в тоннеле. Предложений, на королевском Совете по этому поводу поступило много. Кое-кто даже договорился до того, чтобы Загребной предпринял карательный рейд и лично уничтожил армию Верховного Вордана. А когда такое предложения несколько раз повторилось, Виктория, отражавшая наскоки в гордом одиночестве, все-таки примолкла и посмотрела на отца.
Ведь некоторые сведения о своих силах и слабостях приходилось скрывать ради собственной безопасности. Поэтому простым людям и демонам не следовало знать, что 'великий Загребной' не получает никакой помощи в борьбе с демонами от Сапфирного сияния. А может сражаться с ним только своими силами Шабена, кои вполне естественно не безграничны. А уж выступить против пятитысячной армии демонов - было бы верхом безрассудства. Помимо этого в обоих мирах существовали нерушимые законы магии, по которым защита всегда превалировала над нападением. Например, демон-Шабен тридцатого уровня мог убить человеческого Шабена лишь в том случае, когда у человека был только пятнадцатый уровень или ниже. А своего соплеменника лишь, который не более чем пятый. Причём порой пять, десять, а то и до тридцати уровней преимущества могли нивелировать мощные защитные артефакты, талисманы и амулеты. Само собой, что такие средства защиты не мог себе позволить бедный обыватель или воин новобранец, но вот заслуженные ветераны и прочие сильные и богатые миров сиих пользовались этими защитными средствами в полной мере. И таких 'нафаршированных воинов' могло быстро уничтожить только смешанное оружие. А вот его то, для вооружения хотя бы небольшой армии, как раз и не было. Семён только, только начинал свои эксперименты в первом Эфирном слое, и добывать лайкрил у него пока не получалось. Да и времени катастрофически не хватало.
К тому же следовало учитывать, что чем больше новостей и легенд разносилось по двум мирам о появлении Загребного, тем больше всяких умников могло разыскать древние хроники, в которых могли найтись весьма опасные методы и инструкции по борьбе со ставленником Сапфирного Сияния. Могли узнать,
