– У этой чертовой машины наверняка нет тормозов, плохой свет и лысые шины.
– Так вышло, что это – абсолютно новый «Плимут», двухдверный седан.
– Я забыл сделать поправку на мебель. Что это с Джеми?
Джеми дал остальным двум уйти вперед. Он стоял у свежей могилы Мерилин и ждал их. Когда они подошли к нему, он с жаром сказал:
– Нужен большой мраморный памятник. С датами и именем.
– Нам нужно что-то поставить, сын, – сказал Сэм. – Но ведь большой мраморный знак будет претенциозен, не так ли?
– Что ты имеешь в виду?
– Он должен быть проще. Держу пари, что если вы с Майком обыщите русло ручья, то наверняка найдете хороший камень с плоской стороной. А тогда, думаю, мы смогли бы выбить на нем имя.
Когда Джеми взглянул с сомнением, Кэрол сказала:
– Мне кажется, это выглядело бы очень мило, дорогой.
Джеми вздохнул:
– О'кей, мы поищем. Каждый раз как просыпаюсь, у меня такое чувство, что я ее увижу где-нибудь. Будто она где-то сбоку. Стоит только достаточно быстро повернуть голову, и я смогу ее увидеть.
Кэрол крепко прижала его к себе.
– Знаю, мой родной. Мы все чувствуем себя так же.
Джеми посмотрел на отца из-под руки матери.
– Мы могли бы найти, где он ест, пробраться на кухню, подложить ему что-то в пищу. А когда он съест ее, мы смогли бы посмотреть через круглое окошко, какие есть в дверях ресторанных кухонь, как он будет корчиться, сбивая столы, а все будут кричать, пока он не затихнет и не сдохнет…
– Эти штаны слишком хороши для работы у лодки, – сказала Кэрол и слегка подтолкнула его. – Беги в дом и надень самые порванные джинсы, какие сможешь найти в шкафу.
– Те, про которые ты сказала, что дело слишком далеко зашло, чтобы их латать?
– Они подойдут лучше всего. Джеми убежал. Кэрол сказала:
– Боюсь, нормально ли то, как работает его воображение. Кое-что из того, что он выдает, просто шокирует.
– В одиннадцать цивилизация – всего лишь тонкий покров. Под ним все дико.
– Сэр, вы говорите о детях, которых я люблю.
– Они бегают стаями, дразнят слабых и отличных от них, радуются мыслям об ужасных пытках. Это – часть выживания, дорогая. В войну, в больших городах, они выживают, – в то время как те, что чуть постарше и чуть больше размягчены нравственностью, исчезают.
– Иногда ты становишься удивительно объективен. Я думаю о Джеми. У него такие неистовые идеи.
– Говоря о неистовых идеях – сможешь ты умудриться держать пистолет постоянно под рукой, не делая этого явно?
– Думаю, да. В моей большой соломенной сумке.
– Это не заставит тебя чувствовать себя слишком мелодраматично?
– Я не хочу, чтобы ты заставил меня стесняться этого. Это оружие. Оно стреляет. И я совершенно не щепетильна. Ты показал мне, как работает предохранитель. И я собираюсь держать один патрон в патроннике. Мое семейство под угрозой, Сэмюэль, и я становлюсь такой же дикой, как Джеми. Когда я стреляла там, наверху, я не переставала сомневаться, смогу ли направить его на человеческое существо, спустить курок, держа его на мушке, и не дрогнуть. А потом подумала о Мерилин и поняла, что смогу.
– Ты меня поражаешь.
Яхт-клуб Нью-Эссекса находился в четырех милях к востоку от города. Там была вполне приличная бухта для яхт, док, собственный мол и длинное здание клуба с террасами, барами и танцзалом. Владельцы крейсерских моторок называли истовых парусников «магелланово племя». Парусники называли владельцев моторок «химкоманда». Большие яхты останавливались в Нью-Эссексе из-за хорошего обслуживания. Летом здесь были посетители из Майами и Форта-Лодердейл. Зимой некоторые владельцы больших крейсерских яхт направлялись на юг.
После того как Сэм с Кэрол прошли школу «Красотки Сиу-2», шлюпки, переделанной из устаревшего озерного парома, и перешли на «Красотку-3», расшатанную двадцатишестифутовую крейсерскую яхту приблизительно шестнадцати лет от роду, со съемным топом, они вступили в яхт-клуб Нью-Эссекса. Взносы были высоки, а общественный распорядок насыщен. «Красотка» независимо от того, насколько свежи были ее краска и лакировка, никогда не выглядела на уровне среди всего этого хрома, меди, тикового и красного дерева. У нее был сияющий и сомнительный вид приодевшейся прачки в опере.
Она, казалось, активно негодовала по поводу своего нового окружения. При каждом отплытии она норовила вильнуть и стукнуть одно из великих созданий, причаливших возле нее. У нее был один винт и шестидесятипятисильный морской двигатель, сделанный в месте, о котором почти никто не слышал. Мотор был флегматичный, надежный и невообразимо тихий. Он мог неспешно толкать «Красотку» со скоростью в десять узлов. Но в яхт-клубе Нью-Эссекса двигатель тоже восстал. Дважды он глох в середине бухты при возвращении и дважды им приходилось идти на буксире. После этого Сэм завел пятисильный подвесной мотор, лежащий впереди завернутым в толь.
Клуб был очень дорогой и слишком много его членов были исключительно надутыми. И до него было долго добираться от Харпера. Когда пришло время платить взносы за второй год, Сэм и Кэрол обговорили все и были приятно поражены и удивлены, увидев, как легко человек может бросить клуб.
Они вступили в Лодочный клуб Харпера. Он был десятью милями ближе, на берегу озера между Нью-Эссексом и Харпером в конце дороги, сворачивавшей с Маршрута 18. Здание клуба можно было бы более точно назвать лачугой. Бухта была маленькая и переполненная. Лодочная верфь Джейка Барнеса была рядом с клубом. Это было суматошное непринужденное предприятие. Он продавал лодки, бензин, масло, такелаж, рыболовные принадлежности и холодное пиво. Он был толстый сонный человек, унаследовавший свое дело после смерти отца. Он был хорошим, но ленивым мастером. У него были рахитичные приспособления, с помощью которых он мог вытащить все что угодно на сто пятьдесят метров из воды. Он хорошо разбирался в морских и подвесных моторах и, если на него нажать, то мог сделать крупный ремонт корпуса. Его верфь представляла собой невероятную мешанину из дерева, ржавого железа, пустых канистр из под масла, корпусов, слишком ветхих для ремонта, гниющих канатов и проваливающихся крыш над складскими площадками.
Большинство членов Лодочного клуба Харпера были фанатичными самоделыциками. Это, похоже, удовлетворяло Джейка. Он брал минимальную плату за вытягивание лодок на Сушу. Он казался самым счастливым человеком, когда мог стоять в грязной тенниске и промасленных штанах, попивая собственное пиво и наблюдая за тем, как клиенты работают у своих лодок. Дети членов клуба обожали Джейка. Он рассказывал им всевозможнейшую ложь о своих приключениях.
«Красотка Сиу» милостиво приняла перемену. Здесь она выглядела почти современной. После оперы прачка вернулась в соседский салун и была удовлетворена. Морской двигатель больше не глох. А Сэма с Кэрол куда больше веселили клубные дела. Общество было помоложе.
Сэм припарковал фургон за доком Джейка и проверил все, что они взяли. Наждачка, материал и состав для конопачения, краска для корпуса, палубная краска и лак.
Джейк с банкой пива в большой грязной руке засеменил, чтобы встретить их, когда они подошли к главному навесу.
– Привет, Сэм. Как вы, мисс Боуден? Здравствуйте, ребята.
– Вы ее вытащили? – спросила Нэнси.
– Конечно. Вон там, на последних салазках. Над ней нужно немного поработать, это точно. Осмотрел ее вчера. Хочу показать тебе кое-что, Сэм.
Они подошли к «Красотке». Вынутая из воды, она выглядела вдвое больше и вполовину страшнее.
Джейк прикончил пиво, выбросил банку, достал из кармана нож и, открыв маленькое лезвие, подошел к транцу. Сэм наблюдал, как он вонзил лезвие в заднюю часть киля, сразу же за опорой. Лезвие вошло с настораживающей легкостью. Джейк выпрямился и многозначительно посмотрел на Сэма.
– Прогнило?
– Немного прогнило. Последние два-три фута киля.
– Это опасно?
– Я бы сказал – если дать этому слишком далеко зайти, то потом как-нибудь ребятам можно ждать кой-каких неприятностей.
