– Много? – искренне удивился клиент.– За душу? За чистую, нежную, бессмегтную душу, котогую я, можно сказать, от сегдца отгываю? Я…
– Оформляй,– махнул Бывалый рукой клерку,– пока он нас тут вусмерть не уболтал.
– Фамилия, имя, отчество? – Клерк обмакнул гусиное перо в чернильницу.
– Майзель Вениамин Абгамович, да вы не извольте беспокоиться. Вы имеете дело с сегьезным человеком. У меня туточки все пгописано.– «Дуремар» зашуршал бумажками в портфеле.– И подпись, как положено,– кговью. Я погядки знаю. Вам осталось только поставить здесь свой автоггаф, и дело в шляпе.
Бланки договора легли перед Бывалым, тот автоматически поставил под ними свои закорючки.
– Поздгавляю.– Сияющий «Дуремар» энергично потряс руку Бывалому.– Вы заключили пгекгасную сделку и, увеген, не пожалеете о ней. Когда я могу получить свой гоногаг?
– Сейчас распорядятся.– Бывалый махнул рукой, пытаясь вчитаться в прыгающие перед глазами строки только что подписанного им документа. Расторопные подручные, горя нетерпением, шустро приволокли из запасников ведра, не дожидаясь соизволения высокого начальства, и принялись торопливо наполнять их серебром. До ушата дело не дошло.
– Позвольте!!! – взвыл Бывалый.– Вы чью это душу мне подсунули?
– Тещи, газумеется. Не думаете же вы, что я отдам свою собственную вот так задешево?
– А…– Бывалый поперхнулся.
– Ах да…– «Дуремар» вторично пошуршал бумажками в своем портфеле.– Совсем забыл. У меня здесь еще один документик. Пегедаточная подпись. Я, понимаете ли, ее душепгиказчик…
– Вон!!! – взвыло все начальственное трио.
«Дуремар» вылетел в дверь. Задыхающийся от хохота Илья выполз на балкон.
– Неудачный сегодня день,– донесся до него мрачный голос Балбеса.
– Катана…– сердито процедил Трус,– ни одного нормального клиента.
– Так! – вынес свой вердикт Бывалый.– Если не найдете папино произведение, можете сразу обратно уматывать. Лютый только рад будет.
– За что караешь, шеф? – взвыли черти.
– У нас хозрасчет! – жестко заявил Трус.– Пока катану не найдете, все на голодном пайке сидеть будете. Дороги-то перекрыты.
– Живота не пожалеем, босс! – взревели проникшиеся ответственностью момента черти.
– За работу! – распорядился Бывалый.– Да и нам пора. Дорожка не близкая. Это Ивану из Кощеевки…
– Из Нью-Посада,– поправил его Трус.
– Кой черт разница,– сердито буркнул Бывалый.– Ему до «Дремучего бора» на Горыныче раз плюнуть, а нам еще топать и топать.
Трус с Балбесом согласно кивнули и потопали. Зал опустел…
– Иван, как я понял, базируется где-то в Нью-Посаде, сиречь Кощеевке,– пробормотал Илья,– а где он, там и…
Перед мысленным взором капитана возникла озорная мордашка Марьи-искусницы.
– Ну что ж, поищем побратима…
9
Ивана как подменили. Поднявшись спозаранку, он не пошел, как обычно, в тайную комнату для решения дел государственных, чем поверг в изумление весь царский двор, а занялся делами домашними, чисто семейными. Потетешкав Илюшеньку, сдал его нянькам, рявкнул на бояр, рвавшихся к нему с челобитными, и повелел накрыть стол для утренней трапезы в узком семейном кругу. За завтраком державный даже не притронулся к своей стандартной литровой чарке, удивив не только Василису, но и всю прислугу. Он ни на шаг не отходил от своей царственной супруги, умильно поглядывая на ее стан, и томно вздыхал. Василиса польщенно краснела. Зеркальце, притороченное к ее поясу,– тоже.
– Всё в делах, всё в заботах, царь-батюшка,– ласково проворковала царица, стрельнув глазами в сторону опочивальни,– отдохнуть бы вам…
Прислуга скромно потупилась.
– И то верно, матушка. Подремать часок-другой не помешает.
– А я постельку постелю, перину взобью…– пропела Василиса Прекрасная, отпуская жестом слуг.
– Ну где его, непутевого, черти носят? – Копыта Балбеса нервно барабанили по полу.
– Но-но! – строго осадил его Никита Авдеевич.– Не позволю царя-батюшку словами поносными…
– Цыц! – шикнула на них Яга.– Подождем. Главное, чтоб Иванушка наш дело свое царское славно справил.
– Дело-то к вечеру,– тревожно вздохнул Лихо,– а информации о Марьюшке ноль.
– Летит! – В тайную залу заседаний ворвался Чебурашка со своим неразлучным портфелем.– Горыныч летит! С царем-батюшкой!
Распахнулись гигантские ворота, и из туннеля выполз Горыныч, запаленно дыша всеми тремя головами. Иван соскочил со спины мирового судьи, подошел к столу и водрузился на свое кресло.
– Ну что?
– Принес?
Все нетерпеливо подались вперед.
– Спрашиваешь! – Иван бережно вытащил из-за пазухи серебряное зеркальце Василисы.
– Ай да молодец! – обрадовалась ведьма.– И как это тебе удалось?
Царь-батюшка загадочно улыбнулся.
– Ну, не хочешь, не говори. Что сейчас Василисушка-то поделывает?
– Спит.
– Ну и славненько,– с облегчением выдохнула Яга.– А теперь пора и делом заняться. Ну-ка, зеркальце, скажи да всю правду доложи…
– Не буду,– сердито огрызнулось зеркальце,– не скажу и не покажу.
– Это еще что за новости? – возмутилась Яга.
– Я Василисе верой и правдой служу, а не всяким там татям ночным! – фыркнуло зеркаль-це.
– Это почему это я тать ночной? – обиделся Иван.
– Извини, погорячилось. Ты тать дневной,– поправилось зеркальце.– Скажи мне кто такое раньше, ни за что б не поверило. Это ж надо – меня под мышку и в одних подштанниках из спальни на цыпочках…
Иван густо покраснел. Весь синдикат смущенно потупил глаза, стараясь не смотреть на царя-батюшку и сдерживая смех. Одна Яга была настроена серьезно:
– Ну вот что, серебряное ты наше. Все эти фокусы с бойкотами всякими для царицы оставь. Думаешь, царь-батюшка развлечения ради тебя из-под носа у Василисы увел? Дело государственной важности! Каждый, кто не с нами,– тот против нас!
– Это что, наезд? – воинственно вопросило зеркальце.
– Совершенно верно! Член царской фамилии в беде! Будешь кочевряжиться – вмиг об пол грохну. А ну быстро показывай нам Марью-искусницу!
– Так бы сразу и сказали, что член царской фамилии… а то об пол…
Побурчав еще немного для порядка, зеркальце послушно выполнило приказ. По серебряной поверхности побежали голубые волны, в глубине которых начал прорисовываться остров Буян. Все сгрудились у стола. А вот и избушка.
– Позвольте,– возмутился Кощей,– а где же моя вилла?!!
– Она у тебя, случаем, не желтенькая была?– полюбопытствовала Яга.
– Ну?!
Яга сочувственно похлопала Его Бессмертие по пухленькому плечику. Кощей схватился за голову и застонал. До него дошло.
Характер у Марьюшки был боевой, а потому долго плакать да стенать над своей разнесчастной судьбой ей было недосуг. Она сразу поняла, что оказалась в центре какой-то хитроумной комбинации неведомых врагов. Планы бегства, один фантастичнее другого, роились в ее златокудрой головке, но она их скрепя сердце отметала, понимая, что действовать вслепую нельзя. Мало информации. В конце концов, как девица разумная, прежде чем приступить к осуществлению своих гениальных планов, Искусница решила наладить контакт с тюремщиками и выяснить: кто, что, зачем и почему? Путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Эту истину она знала как «Отче наш», а потому с нездоровым интересом посмотрела на полку, где лежали сушеные мухоморчики, пучки крапивы, белладонны, вздохнула, устыдилась и перевела взгляд на окошко. А там, за окошком солнышко, птички тропические вопят дурными голосами… экзотика. Экзотика – это, конечно, хорошо, но дома лучше. Составив вчерне план действий, Марьюшка вышла на крыльцо. Бывшие сотрудники адского НИИ при виде своей подопечной рысцой кинулись к ней навстречу.
– Вот что, мальчики,– строго сказала Марья-искусница,– стряпня за мной, продукты и дрова – за вами. Задачу поняли?
– Так точно! – отрапортовали рогатые мальчики.
