На первый взгляд, телу не угрожало ничто. На второй тоже. Как и на третий.
А что еще можно сказать, если, открыв глаза, обнаруживаешь себя во мраке кромешном. Я даже было решил, что в сознание так и не пришел, и чуть было опять не заговорил с незримым собеседником, обитающим во тьме. Но вовремя вспомнил, что там, за границей беспамятства, ничего не ощущается. А здесь некоторые органы чувств выдавали кое-какую информацию.
И что же за информация?
Во рту горько. Не та горечь, которая от жгучего перца. Другая, куда неприятнее. Будто ведро желчи выпил. И мутит соответственно.
А что нам подсказывают уши? Тихо и ритмично поскрипывает дерево, в том же ритме слышатся далекие всплески и звякает металл.
Большая часть тела лежит на чем-то твердом и холодном. Лишь голова избежала общей участи: приподнята, покоится на приятно-мягком и теплом. Непохоже на подушку. Скорее что-то живое. Но что? Непонятно.
Ладно, смотрим дальше.
Что говорят глаза? А ничего. Темно, как у негра в…
В общем, источников света не имеется.
Нос. Обоняние. Лучше бы оно отключилось вместе с глазами. Пахнет далеко не розами. Такое впечатление, что я нахожусь в деревенском сортире, давно не чищенном.
Попытался поколупать ногтем поверхность, на которой покоилась большая часть тела. Похоже на дерево. Прислушался к далеким звукам и начал приходить к выводу, что не столь уж они и далеки, как решил первоначально. Можно сказать, до них рукой подать, просто между мною и их источником располагается преграда, отчего шум кажется приглушенным расстоянием.
И еще вселенная покачивается со мною вместе. Это можно отнести на результат сильного удара по голове (причем неоднократного), но я не тороплюсь с поспешными выводами.
Покачивание, далекие всплески, скрип дерева, деревянная и ровная поверхность под телом. Ничего не напоминает?
Еще как напоминает. Такое впечатление, что вторую половину жизни я только тем и занимался, что жил среди этой обстановки.
Корабль. Гребное или парусно-гребное судно. Судя по звукам работы весел, на месте оно не стоит. Движется куда-то по относительно спокойному морю (не штормит, но и не штиль). Я нахожусь в трюме, отделенном перегородкой или перегородками от гребной палубы. Судя по тому, что тюфяка под спиной нет, посадили меня сюда люди, менее всего заботящиеся о комфорте своих гостей.
Это вряд ли друзья…
А что за создание, на котором покоится моя многострадальная голова? Готов поставить мешок золота против потертой медной монетки, что это товарищ по несчастью.
Или подруга…
— Нью?
— Дан?! Очнулся?!
— Не уверен. Здесь и правда так темно или я ослеп?
— Темно. Совсем ничего не видно.
— Хоть что-то утешает…
— Тебя это утешает?!
— Ну не ослеп ведь.
— Что это за люди?
— А ты разве их не разглядела?
— Что там было разглядывать?! Потные, вонючие… Скоты…
— Гм… Они тебя обидели?
— Если ты имеешь в виду то, о чем я подумала, то нет.
— А почему тогда ругаешься?
— А что мне, нахваливать их? К тому же мне устроили самый омерзительный в жизни гинекологический осмотр.
— Знаешь, как прокололся русский шпион в Париже?
— Что?! — удивленно отреагировала на неожиданный вопрос Нью.
