– А? – переспросил Скалогрыз, остервенело роясь в куче кожаных ремней. – Чего?
– Ничего. Хватит возиться, поедешь со мной.
– Ну уж нет! Я лучше пешком пойду!
Вольфганг покачал головой:
– Успокойся, друг! Пораскинь мозгами. Ты ведь никогда раньше даже близко к коням не подходил?
– Нет. Я ездил на паровозе, а…
– Верховая езда – занятие не из легких, поэтому лучше доверься мне. Обещаю, никто из твоих собратьев не увидит этого. Можешь не сомневаться.
– Да уж, – гневно пробурчал Скалогрыз. – Какие могут быть сомнения.
Но ковыряться в стременах закончил и, усевшись на устланный соломой пол, принялся сосредоточенно рыться в своем кисете.
– Зря не взяли еще немного у старика, – посетовал он, не набрав и щепотки табаку. – Остались без курева теперь. А ведь он бы поделился наверняка.
– В бездну твой табак. Меня гораздо больше волнует другое, – сказал Вольфганг, поглаживая выбранную им серую лошадь по шее. – Сколько у нас осталось воды?
– Сколько бы ни осталось, вся наша, – ответил гном. – Тут же не пустыня.
– Почти пустыня. До Карраз-Гула рукой подать.
– Половина фляги, – подал голос орк. – Даже меньше.
– И у меня, – кивнул Вольфганг. – Меньше. Если б подумали раньше, набрали бы воды в лесном замке. Но не возвращаться же туда. Поедем по Тракту, ищите колодцы, высматривайте их рядом с фермами или деревнями.
– Ясно. – Рваная Морда вывел из стойла когда-то красивого, но сейчас заморенного гнедого скакуна. – Не волнуйся, отыщем.
– Эй! Глянь, как наш зеленокожий смотрит на эту кобылу, – ощерился Скалогрыз. – Он же ее сожрет при первом удобном случае.
– Сожру, – не стал возражать Гром-Шог. – Лучше ее, чем тебя.
Гном не нашел, что и ответить.
– На ней мяса больше, – развивал мысль орк. – И оно вкуснее.
Скалогрыз выронил трубку.
Они оседлали лошадей, вывели их наружу, позволили пощипать траву во дворе. Утренний мир вокруг был полон яркой зелени и чистого, ослепительно-синего неба. Легкий ветер шуршал листвой, нес с полей запах клевера и полыни, в лесу за трактом звонко щебетали птицы. Стоя здесь, посреди совершенного спокойствия, Вольфганг осознал, что тьме все-таки не удалось победить. Да, она нанесла страшный удар, унесший огромное множество жизней, она разрушила цивилизации, погребла под их обломками немало прекрасного. Однако истинную красоту, ту, из которой и произрастает любая культура, уничтожить не удалось. По-прежнему цветет на полях клевер, а в тенистых рощах поют соловьи – значит, однажды Орден Паладинов вновь возродится на этой земле. Пусть он будет называться иначе, пусть вступающие в него будут давать иные клятвы, по-другому строить свои цитадели и носить на доспехах неизвестные пока символы. Цели их будут все те же: защищать слабых, помогать страждущим, спасать отчаявшихся. Ничто не исчезает бесследно.
– Едем?! – хриплый рык орка вырвал рыцаря из задумчивости.
– Конечно! – Вольфганг легко запрыгнул в седло, помог забраться кряхтящему Скалогрызу. На третью здоровую лошадь, старую каурую кобылу, они навьючили свои нехитрые пожитки. Вести ее в поводу вызвался Рваная Морда. Гром-Шога лошади восприняли на удивление спокойно, да и сам зеленокожий без труда с ними управлялся, быстро разобравшись, как пользоваться поводьями и стременами. В Заставных Башнях послушникам говорили, что кони не выносят одного только запаха орков, сразу пугаются, встают на дыбы. Видимо, это было не совсем так.
– Да ты прямо кавалерист, взрывать-копать! – пробубнил гном с отчетливой завистью в голосе. – Смотри, не откуси ей голову на ходу.
Гром-Шог ничего не ответил, только широко усмехнулся, оскалив многочисленные острые клыки. Вольфганг нахмурился: ему показалось, или вчера у зеленокожего пасть действительно выглядела не так устрашающе? Вроде бы и у Роргара торчащие над губой зубы тоже немного вытянулись. Не может быть. Кажется. Чудится. Он слишком долго не спал, вот подсознание и играет с ним, выдавая за реальность всякую чепуху.