незримый, опасный, безжалостный.
Рыцарь с тоской думал о весне, закончившейся, казалось, совсем недавно, о надеждах, которыми она была полна, и которые рухнули в одночасье месяц назад, сгорели в пламени пожара вместе с Заставными Башнями. Теперь все переменится. В любом случае все будет совсем иначе. Он уже не сможет смотреть на жизнь прежними глазами, зная то, что знает сейчас. Если, конечно, спасет Рихарда. Если сам выживет. Если. На окраине сознания опять возникла высокая фигура, выкрашенная в два страшных цвета. Рыцарь вздрогнул. Если. Какое страшное слово. Всего месяц назад он был спокоен, и в его будущем не было этой коварной неопределенной раздвоенности, развилки, на которой стоял вкопанный в землю древний каменный крест с выбитым на нем единственным словом. Если.
– Почему на дороге нам не попалось ни одного человека? – подал голос гном. – Ни бродяг, ни мародеров?
Вольфганг пожал плечами:
– Откуда им тут взяться? Что искать в крепости алхимиков?
– Знаю, знаю, – устало пробормотал Скалогрыз. – Просто очень уж здесь тоскливо. Ветер воет, будто ведьма, да и ни одной живой души вокруг.
– Это хорошо. Нам нечего опасаться.
– Кроме урагана, – напомнил Гром-Шог. – Скоро пойдет дождь. Или снег. Поспешим.
Сказать было легко, а вот выполнить оказалось немного труднее. Их «скакуны» совсем изнемогли, да и замерзли гораздо больше своих наездников. Ускорить шаг они и не желали и уже не могли. После нескольких минут понуканий и ругательств, Вольфганг оставил все попытки.
Вскоре предсказание Рваной Морды сбылось, и с неба из стремительно темнеющих туч посыпался редкий моросящий дождь. Плащи быстро промокли, превратившись из защиты в обузу. Скалогрыз развязал свой мешок и извлек из него оплетенную бутыль:
– По-моему, сейчас как раз настало время для подарка сумасшедшего старика. Надеюсь, здесь все по-честному.
Он откупорил бутыль и жадно хлебнул из горлышка. Лицо его исказила гримаса отвращения. Сделав пару глотков, гном утер губы, прохрипел:
– Не обманул, сучий сын, – и протянул Вольфгангу. – Клянусь Гранитными Предками, это пойло достойно самых жутких ругательств. Сильная вещь.
Рыцарь тоже приложился к бутылке. Его спутник оказался прав. Огненная жидкость обжигающим потоком пролилась в желудок, откуда тепло приятными волнами начало распространяться по замерзшему телу. На лице вновь появилась широченная улыбка.
– Да уж, есть чему порадоваться, – ехидно проворчал Роргар. – Жизнь прекрасна и с каждой минутой становится лучше.
Вольфганг ничего на это не ответил, и дальше они ехали в молчании, все глубже увязая в бесконечном шуме дождя, в сером сгущающемся мраке, напрасно кутаясь в промокшие накидки, уже не способные защитить от разбушевавшегося ветра. Начало казаться, что их путешествие никогда не закончится, что так и будет виться впереди каменистая дорога, по которой теперь с шумом устремлялись вниз мутные потоки воды, что вокруг вечно будут возвышаться угрюмые и зловещие ели, сливающиеся в полутьме с породившими их склонами в одно сумрачное целое. Несмотря на холод, Вольфганг задремал, и перед глазами у него проносились лица. Некоторых он не знал, некоторые были смутно знакомы, будто им доводилось встречаться когда-то давным-давно, иных он узнавал сразу: Рихард, мастер Фредерик с грустной усмешкой на тонких губах, хрупкая зеленоглазая девушка, в которую он был некогда влюблен, лукавый пройдоха Скалогрыз, невозмутимо посасывающий свою трубку, старый сказочник Синеус, печально качающий головой. «Не оглядывайся, – сказал ему старик. – Не оглядывайся, юноша. Или вороны настигнут тебя». Вороны. Сильный тычок под ребра прервал дрему. Рыцарь вздрогнул и пришел в себя.
– Не спи, – сказал Гром-Шог. – Мы почти на месте.
Они стояли на вершине холма. Тракт уходил вниз, проползал через лощину и вновь устремлялся вверх – точно к воротам крепости алхимиков.
Зрелище было удивительное. Цитадель вырастала из скалы, казалась ее продолжением – могучие бастионы из серого камня поднимались один над другим, взбираясь вверх по склону, подобно огромным ступеням. Массивные башни вздымались в серое небо, на вершине одной из них помещался громадный прозрачный резервуар, наполненный загадочной жидкостью, светившейся слабым зеленым светом. С барбаканов и навесных переходов сурово смотрели каменные глаза горгулий. Пелена дождя мешала различить подробности, но все трое путников уже бывали здесь и знали, что стены твердыни увиты множеством разнокалиберных труб и лестниц. Цитадель служила своим обитателям не только защитой, но и гигантской лабораторией: казалось, каждый камень сооружения был задействован в том или ином эксперименте.
