Он отвернулся прежде, чем до Прастины дошел смысл сказанного. Спиной Марк чувствовал, как растерянность декана сменяется осознанием невозможности, фантастичности проступка новобранца, как горло Прастины перехватывает от гнева, возмущения и, чего греха таить, страха…
— Господин обер-манипулярий! Первая центурия построена. Отсутствующих нет. Докладывала обер-декурион Метелла.
— …Вторая центурия… Отсутствующих нет. Докладывал…
— Виват, бойцы!
— Виват, господин обер-манипулярий!
Ливия Метелла что-то почуяла. Стоя навытяжку рядом с обер-манипулярием — справа и на шаг позади, — она буравила взглядом строй. Прастина сдулся: шарик, из которого выпустили воздух. Рыпаться на глазах у чугунной декурионши было смерти подобно. Марку послышалось бессильное шипение: «Ничего, урод! Сквитаемся…»
Квитайся, подумал Марк. Размажу тебя по стенке, и будем квиты.
— Первая центурия! В медблок шаго-о-ом марш!
— Опять колоть будут, м-мать!.. — зло процедили сквозь зубы.
— Достали уже. Все руки в синяках…
— Вторая центурия! Приступить к занятиям по строевой подготовке!
— Везет, блин…
Марк припомнил свои первые «солдатские» инъекции. В сравнении с болезненными уколами муштра казалась за счастье.
— У них — после обеда. Никуда не денутся…
— Ррразговорчики в строю! Левой! Левой!
Маршировала центурия через пень-колоду. Солдаты сбивались с шага, выравнивались — подошвы гулко впечатывались в плац — и сбивались вновь; звук дробился, горохом отскакивал от нанобетона…
— Подтянись, слизняки! Ногу! Ногу держать!
Мальчишки, думал Марк. Маменькины сынки. Сколько они в учебке? Два, от силы три месяца. Против моих трех лет в училище, даже больше чем трех. Рядом с салагами Марк видел себя мужчиной — взрослым, пожившим. Съел пуд соли, стоптал уйму ботинок…
Хотя ботинки из армированного скиноморфа еще попробуй стопчи!
— Рядовой Тумидус!
— Я!
— Сюда.
Сразу видно — врач. Да, военный, в чине обер-центуриона медслужбы. Ну и что? Строевой офицер скомандовал бы: «Ко мне!» Марк прошел мимо солдат, ожидавших своей очереди, и, раздвинув пластиковые занавеси, вошел в медицинский бокс. Подумать только — ни тамбура, ни мембраны! Проем и два больших куска пленки, свисающие с перекладины. Куда он попал? В каменный век? Ладно, казарма. Но медблок?!
— Тут сказано, — врач листал служебный планшет, — что ты прошел полный курс «солдатчины».
— Так точно.
— Четыре инъекции из «офицерского» курса. Это правда?
Марк напряг память. Верно, четыре.
— Так точно.
— Тогда продолжим «офицерский» курс. Раздевайся по пояс и садись.
Врач указал Марку на кресло, такое же как у доктора Туллия, только вытертое в хлам. Левый край сиденья раскрошился, щерился зубцами.
— Я же рядовой! — изумился Марк.
— Родина в тебя средства вложила, рядовой! — Врач рассердился, но вяло, без огонька. — Что теперь, все — коту под хвост?! Так, рядовой? Садись и прикуси язык. Офицера из тебя не вышло. Может, хоть декурион получится? Я думаю, вряд ли, но у меня приказ. Понял?
— Так точно…
Марк поискал, куда бы положить одежду, и наткнулся на взгляды сослуживцев. Парни его центурии, по-птичьи выворачивая
