шею, глазели на Марка из соседних кресел. Во взглядах горела злая, растравляющая душу зависть. «„Офицерскую“? Этому?! За какие заслуги? Небось и не больно совсем…» Бросив одежду на скамейку у стены, Марк сел, куда было велено, и ткнул пальцем в сенсор, активируя манжеты. Врач хмыкнул, но промолчал. Марк закрыл глаза, постарался расслабиться. Рядом застонали сквозь зубы, пытаясь сдержать крик. «Солдатчина» — тот еще подарок, особенно в первые месяцы.
Дальше — легче.
Укол оказался не больнее комариного укуса. Врач точно ничего не перепутал? Впрочем, последний укол в училище тоже был не слишком болезненным. Правду говорили: к «офицерской» организм адаптируется быстрее, чем к «солдатчине». Это в нашей природе: подчинять, а не подчиняться. Почему вакцину вводят иглой? К чему эта архаика? Есть безыгольные инъекторы… Все, поздно. Спрашивать надо было у доктора Туллия. Тут тебе не училище. Рядовому лучше держать язык за зубами.
— Как самочувствие, боец?
— Нормально.
— Слабость? Головокружение?
— Никак нет.
— Тошнота? Галлюцинации?
— Никак нет, господин обер-центурион.
— Контрольные пять минут сиди здесь.
— Есть сидеть здесь.
За стеной оглушительно загремело. Ругнувшись, врач поспешил вон из бокса.
— Видал? «Офицерку» колют!
Шепот, полный возмущения, не предназначался для ушей Марка.
— Слышал, что ему доктор сказал? Декурионом будешь!
— Этот декурион у меня из сортирных нарядов не вылезет!
Знакомый голос. Декан Прастина, как и предполагалось, не угомонился.
— Что он тебе в строю вякнул?
— Он? Мне?! Этот салабон?!
— А знаешь, за что его из училища поперли?
— Ну?
Марк навострил уши. Ему стало интересно.
— Троих отметелил. В лазарете еле откачали.
— Врешь!
— Его в дискогорту хотели. Папаша отмазал.
— Откуда знаешь?
— Знаю.
— Гонишь ты все…
Уверенности в голосе Прастины не было. «В открытую не полезет, — понял Марк. — Жаль. Теперь какую-нибудь подлянку втихаря подстроит».
— Раздолбаи! На минуту оставить нельзя!
Врач орал по инерции. Раздолбаи, которыми он возмущался, остались за стеной и уже получили нагоняй по полной. Но врач все кипятился:
— А вы чего расселись?! Брысь отсюда! Гоните следующих…
— Есть гнать следующих!
— Живо, живо!
Приказ «Брысь!» и фиксирующие манжеты вступили в явное противоречие. Раздраженный врач быстро прошелся вдоль кресел, тыкая в сенсоры. За его спиной черные змеи манжет разворачивались с шипением и уползали в норы-прорези.
— Положение для стрельбы лежа принять!
— Курсант… Рядовой Тумидус к бою готов!
Парень на соседнем номере хмыкнул, словно Марк сморозил глупость. Марк знал, что ответил строго по уставу. Или это из-за его оговорки? Почему все остальные молчат? Еще не готовы?
