на пути?
— Со мной он ничего не сделает, тем более, поняв, что я все еще являюсь последним хранителем тайного слова. Ему ничего не останется, кроме того, как выполнить мое требование. Ну а если ты будешь здесь, у него появится возможность шантажировать меня.
Не собираясь отступать, Македа проговорила:
— Любимый, я готова выполнить твой приказ беспрекословно и покинуть Урушалем, но знай, что в Савейское царство я без тебя не отправлюсь. Прошу тебя, позволь мне дождаться тебя в той пещере, где мы провели вместе незабываемую ночь. Как только ты прибудешь туда с первенцами, мы все вместе отправимся в наше царство.
Понимая, что Македа не отступит, военачальник произнес:
— Хорошо, можешь дожидаться меня в пещере. Разговор с Салтаном предстоит непростой, но главной своей цели я уже добился. Мои военачальники вольны, и память об этом сохранится на тысячелетия. С этого самого дня и во веки веков каждый, кто захочет переступить порог нашего храма, будет называться вольным, — вольным писателем, вольным купцом или вольным каменщиком. Всех этих людей будет объединять стремление к истине и справедливости.
— Как прекрасны слова твои, мудрейший из людей. Я бы слушала и слушала тебя целыми днями, — вздыхая, молвила Македа.
— Все это записано в нашем учении, что мы возьмем с собой, покидая эти земли. А у тебя с собой много вещей? — поинтересовался Мастер.
— Чтобы не вызвать подозрений стражников Салтана, мы с кормилицей вынесли из дворца только шкатулку со звездой Ремфана, а все подарки, золото и драгоценности остались в моих покоях.
— Хорошо, что твоя няня будет сопровождать тебя. Только не пойму, почему ты везде носишь эту шкатулку. Ты не устала? — улыбаясь, проговорил военачальник.
— Прошу тебя не говори так о моих богах, — грустно изрекла царица. — Ты и так многое изменил во мне. После встречи с тобой, мой Мастер, я поняла, что такое любовь, что такое быть частью целого, просыпаться и засыпать с мыслями о любимом. Не понимаю, как тебе это удалось? Как удалось так быстро покорить мое сердце? Я все больше ощущаю свое бессилие перед тобой, и поэтому прошу только об одном, не заставляй меня отказываться от своих богов.
Поняв, что Македу, с трепетом относящуюся к этой самой шкатулке, обидело это высказывание, Мариадон, желая загладить свою вину, улыбаясь, проговорил:
— Как скажешь. Впредь такого не повторится.
Царица сразу же простила своего возлюбленного. Теперь она молчала, улыбаясь и сузив хитро глаза, и пристально смотрела на Мариадона.
— Что произошло?
— Няня просила пока не говорить, но я не могу сдержаться.
— О чем?
— У нас будет ребенок. Как и говорилось в пророчестве, я зачла, оставаясь девой, — глядя на спокойное лицо Мариадона, Македа с изумлением промолвила: — Ты все знал? А я, наивная, думала, рассказывать тебе или нет, а тебе, оказывается, все уже известно.
— Надеюсь, теперь ты поняла, что колдунья среди нас не только ты, я тоже кое-что умею, — улыбаясь, сказал Мастер.
— Ты все умеешь, поскольку ты у меня самый лучший из мужчин, самый прекрасный и достойный. В Савее я много слышала о твоей храбрости и мудрости, но не верила словам, пока не прибыла сюда и не увидела все своими глазами. Я до конца своих дней буду благодарить судьбу, что избранным оказался именно ты.
Мариадон ничего не отвечал. Немного подумав, она с грустью в глазах изрекла:
— Представить не могу, как раньше я могла без тебя жить, не видя твоих умных глаз, не слушая твоих мудрых речей. Ты заменил мне целый мир, пробудив те чувства, спавшие до встречи с тобой. Ума не приложу, как тебе это удалось, — задумчиво произнесла Македа.
Мастер нежно обнял любимую. По щекам женщины покатились слезы от предстоящей разлуки, и она вымолвила:
— Все так хорошо складывалось, а теперь ты говоришь, что нужно расстаться.
— Дожидайся меня в пещере, завтра вечером я буду уже там.
— Хорошо, любимый. Пожалуйста, будь осторожен и помни, что скоро у нас родится ребенок, и ему нужен отец. Ты же не хочешь, чтобы его тоже называли сыном вдовы?
