по телу, которое само тянулось к нему, неподвластное своей хозяйке. Эмми инстинктивно прижалась к Джеймсу ближе, обвив его руками, словно он был ей жизненно необходим. Возникло странное ощущение, что в это мгновение ее держит на земле не притяжение, а он. И если он отпустит ее, она воспарит прямо в небо.
Его язык незаметно проник в ее рот и, соприкоснувшись с ее языком, закружил в странном танце, накаляя чувства до предела. Тело тут же потребовало большего, плоть затвердела.
Вдруг из горла виконта раздался не то рык, не то стон, и он резко, почти грубо оторвал Эмми от себя.
Она стояла, не в силах пошевелиться, или что-то сказать, или даже дышать, боясь разрушить иллюзию, возникшую между ними. В ее огромных глазах застыло непонимание.
— Я не могу, — качая головой, внезапно выдохнул он. — Это просто кошмар…
Виконт сделал шаг назад и отвернулся от девушки. Эмми слышала лишь его глубокое дыхание и стук собственного сердца. Он стоял к ней спиной, судорожно сжимая и разжимая кулаки.
Эмми внезапно вернулась из мира грез в реальность. Взгляд впился в его плечи, лицо пылало, а тело охватила странная слабость. Она ничего не понимала.
Спустя минуту ясность сознания понемногу начала возвращаться к девушке. Пелена слез застелила глаза, а грудь пронзило острое, как нож, чувство разочарования. Только что весь ее мир разлетелся на куски. Не желая расплакаться у него на глазах, она бросилась прочь, подальше от своего позора.
Ее торопливые шаги заставили его обернуться. Эмми убегала, оставляя за собой легкий цветочно-цитрусовый аромат. Что он наделал? Напугал ее своим напором и бурной реакцией тела. И как это теперь исправить?
Не следовало допускать произошедшее. Хорошо же он выполняет обещание, данное другу! Он видел Эмми всего дважды с тех пор, как вернулся, и уже едва не уничтожил ее репутацию. Джеймс огляделся по сторонам — было темно и пусто. Слава Богу, их никто не заметил. Обескураженный и потрясенный, он побрел назад в зал.
Глава XIV
Эмми вбежала на террасу и остановилась. Пытаясь хотя бы так справиться с бушевавшими в ней эмоциями, она лихорадочно расправила каждую складочку на платье. Тело содрогалось от нервного озноба, слезы комом стояли в горле. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой обиженной. Единственное, чего ей хотелось сейчас, — спрятаться от чужих глаз. Она стремительной походкой вошла в зал и, найдя глазами Кэтрин, направилась к сестре.
— Я плохо себя чувствую, пойду к себе наверх, — едва настигнув сестру, произнесла она.
— Эмми, дорогая, на тебе лица нет! Что случилось?
— Ничего не случилось, мне просто стало нехорошо, слишком много шампанского, — переминаясь с ноги на ногу, оправдывалась она перед сестрой, желая поскорее уйти.
— Но ты выпила всего один бокал, и то лишь потому, что я тебя заставила. Я не…
— Кэт, пожалуйста! — взмолилась Эмми. — Извинись перед отцом, скажи ему… Ну придумай что-нибудь. Мне действительно нехорошо.
