– Ты когда на сцене играешь, ты балдеешь. Посмотрите на меня, какая я сегодня красотуля, какая на мне лента, а какой сарафан. Так?
Ира фыркнула в рукав. Мальчишки смеялись.
– А ты не должна балдеть. Балдеть должны слушатели, они за этим пришли. А ты должна думать. И думать о чём? Что тебе делать дальше. А то ты первые два куплета сыграла, а дальше чего? Забыла.
– Забыла, – без тени смущения согласилась Ира.
– Хорошо Борис Ефимыч был рядом. А если его не будет? Чего глядишь? Поняла?
– Поняла.
– Ну, ничего. Я сейчас одной девочке совет дал, как самооценку поднимать. Хочешь, тебя тоже научу? Иди к зеркалу.
Ира послушно подошла к зеркалу.
– Глядишь?
– Гляжу.
– Гляди. Там сегодня такую красивую девочку показывают.
– Борис Ефимыч! – вспыхнула Ира и шасть к двери.
Директор смеялся, так со смехом и обернулся к охраннику.
– Так что, говоришь?.. А, да. Ну, что это именно мои – не доказано. Но проверить надо, согласен.
– Не проверить. Чего там проверять? Опечатывать надо, – мрачно сказал охранник. – Полицию вызывать и опечатывать. А то мало ли, вдруг там наркотиками торгуют…
Это подействовало: Борис Ефимыч помрачнел, стал вдруг серьёзным. Но тут из-за спины охранника снова вынырнула Ира, которая никуда не ушла, а так и стояла с Федей и Тимофеем.
– Не наркотиками, ничего не наркотиками! Там сертификаты выдают! На счастье!
– Ира! – крикнули сразу все, и мальчишки, и директор.
– Ну что Ира, что Ира? Я же правду говорю!
– Она всё выдумала, Борис Ефимыч! – вступил Тимофей. – Ничего там не выдают!
– А ты откуда знаешь? – развернулась к нему Ира.
– А ты откуда знаешь? – спросил Борис Ефимыч.
– Так я же там была! Мы же вместе там были!
– Вот дура! – поморщился Федя.
– И нечего меня ругать! – обиделась Ира. – Борис Ефимыч, чего он меня ругает? Мы вместе там были, и чего? Мы же вам сразу и говорили: там ремонт сделали, люди сидят. Директор такой красивый.
– Ах, офис! Как же я мог забыть! – Директор звонко хлопнул себя ладонью по лбу.
– Мозги вышибете, Борис Ефимыч, – захихикал Тимофей.
– Ну, конечно. Они же говорили. Там аренда, Сергеич. Я забыл.
– Ничего не понимаю. – Охранник обалдело крутил головой. – Какая аренда? Какой офис?
– Какая аренда – сам не знаю, дети говорили. Я не ходил, не проверял. Не до того мне.
– Как не до того, Борис Ефимыч? – изумился охранник. – Ваша же школа! Кто сдать помещение может в обход вас?
– И правда, – озадачился Борис Ефимыч, и лицо его стало ещё более суровым. Эта мысль раньше ему в голову не приходила. – Как-то я это… совсем упустил. Сергеич, ты прав. Надо разбираться.
– Так что, полицию вызывать?
– Полицию, полицию! – радостно запрыгала Ира на одной ноге.
– Цыц! – одёрнул её Тимофей. По лицу директора он уже понимал, что дело серьёзное.
– Нет. Подождём с полицией. Сперва надо самим разобраться. Пойдём.
И они все вместе – дети не захотели остаться – вышли из кабинета, обошли здание, поднялись по лестнице.
Дверь на чердак, конечно, была заперта. Борис Ефимович отпер своим ключом.
Все остановились на пороге.
– Ну во-от, – не скрывая разочарования, протянула Ира.
– Ничего не понимаю, – проговорил охранник.
Чердак был большой. Солнце било в немытые сто лет окна. Оно точило пыль, замысловато играло тенями на остатках печных труб, разбитом рояле, грудах нот, битых стульях, просевшем диване… Валялись обрывки старых газет, мотки проволоки. Всё как
