обычно.
Впрочем, нет, не всё.
На единственной уцелевшей штукатуренной стене был нарисован гигантский варган. Солнце косо падало как раз в это место, выхватывая его с фотографической чёткостью. Нарисован был углём, мастерски. Заметив рисунок, Ира ахнула, выскочила на середину чердака и застыла перед рисунком.
– Куда! – не успел ее перехватить охранник. – Детей-то куда? – Он растерянно обернулся на директора. Сам стоял на пороге, будто боялся сделать шаг, ожидая, что под ним пол провалится.
Тимофей и Федя шагнули вслед за Ирой, тоже подошли к рисунку.
– Кто рисовал, как думаете? – спросил Борис Ефимович, подходя сзади.
– Это, наверное, подвальные, – предположил Тимофей. – Из соседнего дома. Там у них магазин, знаете?
– Вот видите, всё и объяснилось, – облегчённо сказал директор охраннику. – Они сюда ходят. Наберут инструментов, захотят поиграть и поднимаются на чердак. Так что успокойся, Сергеич, ничего тебе не мерещится.
Но тот смотрел с недоверием. Огладывал стены. Окно. Дверь. Потрогал косяк. Пощёлкал замком.
– Рояль жалко, – говорил тем временем Федя, стоя у старого, разбитого инструмента. – Борис Ефимыч, вы бы видели, какой тут был рояль…
– Опечатывать будем? – спросил охранник.
– Думаешь, надо? Вызывать их ещё… Мороки не оберёшься, – сетовал директор, выходя. – Дети! – позвал. Федя, вздохнув, пошёл следом.
– Ира! – крикнул Тимофей, заметив, что та забралась за диван. – Ира, идём. Или тебя здесь закрыть?
– Жемчужина! – выглянула Ира. – Я жемчужину нашла!
Она в два прыжка подскочила к нему и протянула на ладошке маленький чёрный шарик.
– Сама ты жемчужина, жемчуг таким не бывает, – хмыкнул Тимофей и попытался забрать шарик. – Брось, где взяла.
– Бывает, ещё как бывает! – надулась Ира. Зажала находку в кулак и спрятала за спину.
– Если б это была жемчужина, она бы стоила дороже, чем вся наша школа, – сказал Тимофей, но без уверенности в голосе.
– А она и есть дороже!
– Ну-ка дай сюда. Да верну, не бойся.
Ира протянула шарик. Чёрный, крупный, с матовым блеском. На ощупь – тёплый. Тимофей покрутил его в пальцах.
– Да ну, пластик китайский. Ерунда.
– Я закрываю, – выглянул Борис Ефимович. – Что там у вас?
– Идём! – Тимофей развернулся уйти, на ходу отдавая Ире шарик. Но она отвлеклась – и он выскользнул, покатился.
– Ай. Ти-им!
– Ира! – позвал снова Борис Ефимович.
Она дёрнулась было за шариком, но тот, весело прыгая по пыльному полу, улетел обратно под диван.
Глава 11
Пан
Я смогла дозвониться до Ёма только после полудня следующего дня. Пробиться к нему накануне было невозможно, и сердце моё было не на месте, хотя, разумеется, я знала, что с ним всё хорошо. Да, стреляли. Да, не попали. Я не знала только, кто в него стрелял. Впрочем, как не знала этого и полиция. И всё же что-то не отпускало меня, требовало, чтобы я дозвонилась, жаждало услышать его голос, чтобы убедиться, что с ним всё хорошо. Я злилась, называла себя дурой и человеком и всё же набирала номер опять и опять, хотя знала, что он с утра в студии, и пока не закончат сессию, трубку он не возьмёт.
Так оно и вышло. Голос у него был бодрый, рад был меня слышать и сразу пригласил приехать. Когда я спросила, как он, Ём удивился:
– Ты что, всё знаешь?
