ночное пережидание непогоды. Прошлой ночью ливень успокоил и затушил все последствия вчерашних возгораний, но утренние вылеты возобновили пожары вновь. Из-за сильного ветра средняя скорость распространения огня достигала семидесяти метров в минуту.
Атаки проводились с суперавианосца поочередно двумя экипажами сменяющихся боевых звеньев, каждое из которых состояло из трех стратегических бомбардировщиков-торпедоносцев Ghost AL-200 «Призраков».
В качестве боеприпасов для бомбардировок с воздуха использовались зажигательные снаряды с трифторидом хлора и фугасные объемно-детонирующие бомбы.
Глиница со всеми техническими сооружениями и комбинатом, а также примыкающая к ней береговая линия были стерты с лица Гелиоса начисто. Крупнейшая каменистая деревня Сойя-Вакуда была безвозвратно уничтожена. Фокус атак вот-вот должен был сместиться на пещерный сад Ледрит.
Мирная и спокойная Солтум-Ату, аутентичная колыбель надежды и веры в Бога Добра Намгуми, принимала непрекращающийся поток беженцев, раненых, обожженных, искалеченных взрослых и детей. Благодаря северо-восточному ветру, пламя пожаров двигалось в основном в южном направлении. Это и спасло деревню Солтум-Ату от случайной гибели. Стремительное истребление хоть и эксцентричного, но в целом тихого и неконфликтного своебытного народа Зэрлэгов стало для них полной неожиданностью.
Являясь относительно молодой деревней, Солтум-Ату образовалась почти сразу после высадки экипажа Эспайера в предгорье Мапири-Экселис, как отчаянный шаг некоторых семей Нойрами спастись от бушующей эпидемии Атипичной «Кипящей» Лихорадки, завезенной небесными людьми.
Северная Станция с ИВК уверенно пересекла бескрайние просторы Морта-Сагара на крейсерской скорости. Благодаря экранному антирадару и режиму «невидимости» удалось в значительной степени сохранить скрытность. В командной рубке было шумно. Небритый длинноволосый оператор станции подозвал Файервуда к центральному голографическому монитору, на котором в панорамном режиме видна была вся картина и масштаб учиненных бед:
– Мы атакуем Красный лес. Разве вы отдавали приказ, генерал, сэр?
– Неприкрытое самоуправство. Этот щенок Виллер совсем из ума выжил. Гомер, сбавь скорость, полная боевая готовность. Лейтенант Эдвардз, немедленно соединить меня с этими кретинами.
Прыщавый юноша чуть робко отозвался:
– Они сами только что вышли на связь, сэр. Требуют, чтобы мы немедленно развернулись.
– Ты что несешь, сынок? Информацию на главный экран, радиоэфир на фронтальные динамики.
На мостике в громкоговорителях зазвучало сообщение:
– Внимание, Северная Станция. Вы вторгаетесь в воздушное пространство «Адмирала Фемистокла». Повторяю. Вы нарушаете протокол РР3—19 о невмешательстве и непротиводействии внутриполитическому управлению делами ЮКЛ на подведомственных территориях. Немедленно смените курс, или группа охранения[29] будет вынуждена применить силу.
Тыча пальцем в мерцающую проекцию радара, Эдвардз осторожно добавил:
– Новые данные радиопеленгации: корабли прикрытия занимают оборонительную позицию. Несколько истребителей взлетели с авианосца и движутся в нашу сторону.
Файервуд рассвирепел, выхватывая радиомикрофон:
– Дай сюда говорильню! Генерал Файервуд на проводе. Я требую соединить меня с полковником Виллером.
– Северная Станция. Повторяю. Немедленно смените курс, или…
– Виллера на экстренную связь, тупоголовый ты Маймун. Даю 30 секунд. После этого всю вашу шарашку поджарю, как барбекю, – Самсон кивком подал сигнал невзрачному кудрявому офицеру в дальнем углу рубки с толстыми бакенбардами на обеих щеках. – У меня крылатые ракеты с двухфазными ядерными боеголовками. По пятьсот килотонн каждая. Мы готовы к залпу. Давай, сморкач, возьми меня за горло еще раз. Рискни усами. Посмотрю, как твои акриловые пломбы стекут в сапоги.
– Вы блефуете. – осторожно отозвались на том «конце провода».
– А ты проверь по монитору, молокосос. Заряды свежие, только с полигона. Еще «фонят». Время пошло!
В рубке воцарилась гробовая тишина, которая бывает разве что на похоронах или перед официальным присвоением новых званий.
Зная строгий и решительный нрав генерала Файервуда, никто не смел сомневаться в твердости его слова. В трудной ситуации уж чья, но его рука никогда не дрогнет. Даже если последствия будут страшными. Даже если это будет ошибкой.
