На этом глашатаи разомкнули общее инфополе, и Великий Совет арг-кхинов завершился.
11
– Меня вызывают. В Контору.
Звонок Лени Максимчука застал Шадрина на унитазе. Однако, как настоящий чекист и писатель-фантаст, Иван Гордеевич всегда был готов к любым неожиданностям, а посему неизменно держал мобильник в кармане штанов.
– Прямо на Лубянку?
– На нее, родимую.
– По поводу? Погоди, сам догадаюсь. Они не сказали?
– В точку.
– Это было нетрудно. Я бы поступил так же. Да и ты, уверен, тоже. И что будешь делать?
– Пойду, конечно.
– Когда?
– Сегодня, в шестнадцать пятнадцать. Кабинет тридцать два.
Решение пришло мгновенно, возникло уже готовым, словно давно сидело где-то в подсознании и вот выскочило, когда потребовалось. По опыту Иван Гордеевич знал, что в таких случаях лучше не сомневаться и не противиться. Хуже будет.
– Давай вместе.
Тишина в трубке.
– Алло, Перепелица!
– Здесь я. Думаю.
– Что думать, пора действовать.
– Нам не поверят.
– Знаешь, это как в анекдоте про поручика Ржевского.
– Какого именно?
– В котором можно по морде получить, а можно и потрахаться.
– А! Ну да. – Максимчук засмеялся.
– В худшем случае нас сочтут обычными сумасшедшими. В лучшем – прислушаются. Но скорее всего, будет нечто среднее.
– Сочтут психами, но возьмут на заметку? На всякий случай?
– Именно. Надо попытаться, Перепелица. Даже если все не так страшно и мы дуем на воду…
– Договорились. Я им позвоню и скажу, чтобы выписали пропуск на двоих. Ты, мол, свидетель и тоже можешь кое-что полезное рассказать.
– Давай. Встречаемся в пятнадцать пятьдесят в центре зала на Лубянке.
– До связи.
– До связи.
Кабинет номер тридцать два, несмотря на явно недавно произведенный ремонт, не утратил правильного сурового и казенного духа. Госбезопасность есть госбезопасность, расслабляться, граждане, будем дома. Если, конечно, хе-хе, домой вы вернетесь. А вот молодой человек лет тридцати пяти, сидящий в кабинете за компьютером, наоборот, мало был похож на комитетчика прежних времен. «Во всяком случае, – подумал Шадрин, – никто из нас не мог себе позволить майку под пиджаком вместо рубашки. Хотя, справедливости ради, тогда и маек таких не было, а те, что были, носились исключительно в качестве нижнего белья».
– Здравствуйте. – Хозяин кабинета вскинул на пришедших голубые глаза, и Шадрин понял, что поторопился с выводами – взгляд был цепкий, профессиональный. Прежний. – Присаживайтесь, я сейчас.
Они сели на стулья с прямыми жесткими спинками, с интересом огляделись. Оба не были в стенах этого здания почти тридцать лет и вряд ли признались бы даже себе, что испытывают нечто вроде ностальгии. Жалюзи вместо штор. Президент вместо Железного Феликса. О, надо же, а графин с водой на журнальном столике прямо как родной. И три стакана вверх дном на подносе. Граненых!
– Знакомый графинчик, да?
