Вновь набрав высоту, Дима повернул в сторону аэродрома. Серая хмарь понемногу рассеялась, выглядывающее из-за облаков солнце стремительно высушивало намокшую степь. Ветер отогнал грозовые облака далеко на восток, и потому характерные для них воздушные потоки, вызывавшие болтанку, вроде бы улеглись. Дима оглянулся: Алекс шел чуть позади и справа, а Дирк летел значительно ниже, при этом его «Хорнер» вел себя как-то нервно, раскачиваясь по кренам, словно пилот угодил в зону турбулентности. Если там и впрямь есть какое-то устойчивое воздушное течение, то почему Дирк не возьмет чуть выше или ниже? Возможно, самолет поврежден или шальная пуля пробила стабилизатор, в силу чего машина потеряла устойчивость.
Взглянув вниз, Дима чуть разжал затекшие на ручке пальцы: борьба с непокорной грозовой атмосферой вытянула из него последние остатки сил, мышцы предательски ныли.
Аэродром приближался. Судя по тянущимся в небо дымам, внезапный артиллерийский налет все же нанес им существенный урон: на месте полевой кухни зияло несколько крупных воронок, штабная палатка вроде бы тоже перестала существовать, превратившись в обгорелую груду мусора. Стоявший на ремонте «Хорнер», похоже, уцелел, хотя издалека его было толком не разглядеть.
Убрав обороты, Дима перевел свой аэроплан в снижение. Садиться придется осторожно: летное поле перепахано глубокими воронками, да и ветер преподносит сюрпризы, то стихая, то задувая с новой силой. Бросит в такую яму – и костей не соберешь. Дима вновь с тревогой обернулся: самолет Дирка скользил уже над самой землей, едва не цепляя колесами кустарник. Вроде бы не дымится, но держится в воздухе неустойчиво, да и скорость высоковата, на такой скорости сесть будет трудно, машина «воспарит», едва коснувшись летного поля. Показав Алексу жестом продолжать заход, Дима позволил машине Дирка вырваться вперед и пристроился следом.
Вот триплан перевалил через низкие заросли, очерчивавшие внешние границы полевого аэродрома, вот клюнул носом, коснулся травы сначала одним колесом, потом другим, вновь поднялся в воздух, затем просел на хвост, оставив за собой длинную глубокую борозду, а потом почти отвесно рухнул вниз. Излишки скорости и большая площадь трех легких крыльев сделали свое дело: «Хорнер» отскочил от земли, точно каучуковый мячик, развернулся и, проскользив по инерции с десяток метров юзом, подломил одну из стоек шасси. С треском разлетелся деревянный винт, среднее крыло сложилось, не выдержав мощных вибраций, затем подломилось верхнее, и самолет замер в облаке пара, завалившись набок.
Дальше медлить было нельзя: рывком набрав высоту, Дима развернул самолет для выполнения повторного захода. Краем глаза он успел заметить успешно приземлившийся «Хорнер» Алекса, вприпрыжку катящийся по летному полю. Описав над аэродромом круг, Дима вывел самолет к земле и аккуратно умостил его точно между двумя свежими воронками, за которыми открывался более- менее ровный участок летного поля.
Возле упавшего аэроплана уже суетились люди: ротмистр Рем с забинтованной рукой командовал Болдером, Эриком и Фанком, возившимися в опрокинутой набок кабине. Наконец им, видимо, удалось справиться с привязными ремнями: Фанк и Болдер, подхватив Дирка под руки, вытащили его из-под обломков крыла и положили на траву.
Пилот был мертв: это стало понятно при первом же взгляде на его бледное, заострившееся, почти прозрачное лицо, на котором ярко проступали темные глаза, уставившиеся в пространство невидящим остекленевшим взглядом. Крови не было: сначала Дима никак не мог понять, что же убило Дирка, пока Эрик не расстегнул на его груди непослушные пуговицы кителя. Слева почти возле самого солнечного сплетения виднелось небольшое аккуратное отверстие: пуля вошла под ребро и вышла сзади, в районе левой лопатки. Видимо, Дирк до последнего пытался посадить машину, однако над самой землей силы все-таки оставили его.
Фанк, Лоттер, Алекс, Дима, Эрик, Болдер и Рем стояли полукругом возле лежащего на земле тела, склонив головы, а Дирк смотрел невидящим взглядом в уже почти очистившееся от облаков небо – небо, которым он жил и которое наконец приняло его в свои бескрайние объятья. Слов не находилось, да и не нужны они были сейчас, эти слова. Война не делает различий между своими и чужими, она забирает всех без разбора, как забрала сейчас Дирка, как заберет еще многих и многих, кто случайно подвернется ей под горячую руку. Этого не избежать, как невозможно избежать течения времени, смены дня и ночи или дождя во время грозы. Дирк ушел. А стоящим возле него в молчании людям нужно постараться остаться, насколько хватит сил, вопреки войне. Вопреки судьбе.
Ничего иного им не остается.
Глава 9
В ресторации сегодня было многолюдно, по крайней мере свободных столиков подле самого входа не оказалось совсем. Кельвер пошарил взглядом и обнаружил Кордмана Хорнера сидящим в дальнем конце зала возле кадки с мохнатой джавальской пальмой. Авиаконструктор как раз изучал меню, старательно выбирая напитки и горячие закуски.
– Извини, я опоздал, – произнес Кельвер, опускаясь рядом со своим товарищем в мягкое бежевое кресло.
