принять за детский, если бы не непропорционально длинные кости рук и вытянутый, нечеловеческой формы оскаленный череп, уставившийся на Ромку пустыми впадинами глазниц.
– Что там? – спросила Эйжел, встревоженно глядя на его перекошенную физиономию.
– Мартыш, – поморщившись, ответил он и зачем-то пояснил: – Мертвый.
– Вот вам и сурганская инженерная школа, – прокомментировал снизу полковник Зайцев, отчего-то решивший не приближаться к останкам ракеты вплотную и наблюдавший за остальными членами команды со стороны, – посадить на бочку с порохом обезьяну и отправить в полет. Гениально!
– Наши так же начинали, – пожал плечами Алекс. – Только сурганцам повезло больше. Мартыши в отличие от шимпанзе вроде как разумны, обучить их простой последовательности действий не так уж и сложно. Управление в ракете скорее всего на тросах или тягах, крепящихся к подвижным стабилизаторам. Несколько ручек, пара приборов от аэроплана, и готова смертоносная вундервафля.
– Жестоко, – передернул плечами Ромка, – и очень странно. Положим, обучить и натренировать мартыша действительно нетрудно, их вообще можно наловить сколько хочешь, выбрать самых толковых… Только вот мартыши и вправду разумны. А заставить разумное существо убить себя, направив ракету на цель… Он ведь должен был осознавать, что погибнет! Между прочим, защита собственной жизни, стремление выжить любой ценой – это безусловный рефлекс для любого разумного существа!
– Ты в дырку-то загляни и присмотрись получше, защитник природы, – с сарказмом произнес Алекс.
– Не хочу. Противно.
– А вот мне не противно. Кресло там катапультируемое. Конструкция простая: зажим да две пружины. Подозреваю, парашют тоже был, только сгорел на хрен вместе со всем остальным. Мартыша должно было выбросить из кабины перед самым взрывом, но что-то, видать, пошло не по плану. В общем, сурганцы не такие уж и звери. Скорее, практичные циники.
– Слезайте оттуда, – позвал снизу Зайцев. – Тут рядом родник есть. Ган, еще ящериц наловить сможешь? Предлагаю отдохнуть и немного перекусить с дороги. Потом дождемся нужных людей, и экспедицию можно сворачивать.
То, что полковник назвал родником, оказалось жиденьким ручейком, струившимся меж влажных камней и вскоре бесследно исчезавшим в рыхлой песчаной почве. Глотать воду из незнакомых источников считалось в Центруме небезопасным, но выбирать сейчас не приходилось, а пить хотелось жутко. Утолив жажду, они расселись возле разведенного Алексом костерка. Вскоре появился с добычей Ган – помимо трех ящериц ему удалось поймать небольшую змею, тоже, по его словам, съедобную. Ромка увлеченно зачищал ножом острую ветку, на которую собирался насадить кусочек мяса, когда его плеча осторожно коснулась чья-то рука. Он вздрогнул, оглянулся. Рядом на землю опустился Поганый и молча изобразил предостерегающий жест: дескать, не отвлекайся, продолжай орудовать ножом как ни в чем не бывало. Затем, подобрав валявшуюся под ногами ветку, он принялся задумчиво рисовать в пыли. Скосив глаза, Ромка заметил, что Алекс не просто выводит замысловатые узоры, а что-то старательно пишет на земле по-русски. Спустя минуту Алекс бросил на него вопросительный взгляд. Ромка кивнул: понял. Поганый весело подмигнул ему и стер свои письмена подошвой башмака.
– Слушай, Алекс, – обратился к нему полковник, – а ты на Земле где служил?
– Меня зовут Олександр, – проворчал в ответ тот. – Через «О».
– Да ладно, я мельком видел твое личное дело, – хохотнул Зайцев, – тщательно изучить, правда, времени не было. И тем не менее я точно помню, что там было написано через «А».
– Досадная случайность и невнимательность отдельных безответственных личностей, – пояснил Алекс. – Мне виднее.
Ромка повертел над огнем очередной ломтик змеиного мяса, поднялся, прихрамывая, обошел сидящих и протянул полковнику его порцию.
– Спасибо, – кивнут тот.
Дед направился было обратно, но неловко запнулся о вытянутую к огню ногу Зайцева и чуть не упал в костер – тот в последний момент успел подхватить парня под руку. Опершись на плечо полковника, Ромка принял вертикальное положение и извиняющимся тоном произнес:
– Простите. Пятки сбил до мозолей…
– Ничего. Так что там со службой, Олександр?
– Зачем интересуешься?
– Да любопытно просто. Уж больно у тебя знания… Разносторонние и своеобразные.
– Наша служба и опасна, и трудна, – фальшиво напел на родном для них обоих языке Поганый, – и на первый взгляд как будто не видна… На второй как будто тоже не видна, и на третий – тоже…
