на воде в пятидесяти футах от него, и понимал, что остальные наблюдают за Конгом и за ним.
Но Конрад не стал смотреть, что там, на борту. Он не мог оторвать глаз от исполинского зверя, оказавшегося совсем близко.
С громким всплеском, взбаламутив все болото вокруг, Конг присел на колени, опустил на землю окровавленный кулак и разомкнул пальцы. На ладони лежала Уивер, невредимая и в полном сознании. Шерсть, покрывавшая руку Конга, слиплась от крови и слизи из утробы ящера, с пальцев капала кровь, но на Уивер не было видно ни царапинки. Конг осторожно наклонил ладонь. Съехав на землю, Уивер со стоном села. Она промокла насквозь, после холодной морской воды ее била дрожь, но в глазах ее не было ни намека на испуг. Рука Уивер легла на ладонь Конга. Тот поднялся, высвобождаясь, но она задержала его – всего на миг.
Конг встал, и оба они оказались в его тени. Возможно, навсегда. Он смотрел на них, а они – на него. На миг – самый долгий миг в жизни Конрада – их взгляды встретились. Конг развернулся и, прихрамывая, слегка пошатываясь, двинулся прочь. Его огромное тело было покрыто свежими ранами и старыми, не заросшими шерстью шрамами – памятью о загадочных битвах прошлого. С кем ему довелось драться? Не оставил ли некоторые из этих шрамов ящер, чье мертвое тело теперь покоилось среди топи?
Они и представить себе не могли, сколько лет Конгу и в сколь древних сражениях он мог участвовать. Этому суждено было остаться тайной навсегда – как и истории любого бога или легендарного короля.
Конрад подбежал к Уивер и подал ей руку, помогая встать. Ни один из них не произнес ни слова. Слова были неуместны.
В молчании они провожали взглядами Конга, в тучах брызг шлепавшего по болоту к опушке джунглей. Уивер высвободила руку, открыла кофр, вытащила камеру, проверила ее, протерла линзы, навела на Конга…
Невдалеке от деревьев он остановился и обернулся к ним на прощание.
«Интересно, что у него в голове? – подумал Конрад. – Может, мы для него так же удивительны, как он для нас?» Скорее всего, это было не так. Конг был самым удивительным существом планеты – неважно, знают о нем люди или нет.
Уивер опустила камеру, так и не сделав снимок.
– А как же Пулитцеровская премия? – спросил Конрад.
– Наверное, есть вещи, которым лучше остаться мифами, – ответила Уивер, повторяя его собственные мысли.
Ее голос дрожал. Он снова крепко сжал ее руку в своей, и это прикосновение ободрило их обоих.
Конг уходил в джунгли. Деревья словно расступались перед ним, смыкаясь за его спиной. Какое-то время по их вершинам можно было проследить путь короля острова, потом все замерло, но Конрад и Уивер все смотрели и смотрели ему вслед. Двинуться с места означило уйти, отправиться дальше, а им, несмотря на все пережитое, отчаянно не хотелось расставаться с чудом.
Глава тридцатая
Чуть позже, покинув устье реки, они вышли в открытый океан. Катер едва ли годился для этого, но вполне держался на плаву. Пассажиры откачивали воду, сменяя друг друга у ручной помпы, а Марло гордо стоял за штурвалом. У него был вид человека, идущего навстречу чуду и оставляющего многие чудеса позади. «Он всегда будет жить в двух мирах, – подумала Уивер. – И мы все, наверное, тоже».
Уивер сидела на палубе в одиночестве, глядя вперед, но раз за разом возвращаясь мыслями назад, в тот миг, когда едва не погибла. Удар хвоста Черепа Дьявола отправил ее в полет. В глазах потемнело. Упав на землю, она неминуемо разбилась бы – ведь даже приземление в море оказалось очень и очень болезненным.
Сильнейший удар об воду вышиб из нее дух. Противно соленая морская вода заполнила рот, хлынула в горло…
Дальше все было, словно во сне. Она тонула. Вокруг сгущалась темнота, где-то на краю зрения мелькнули неясные тени – может, длинные плети водорослей, может, жадные щупальца какого-то морского существа, ждущего неизбежной жертвы и жаждущего попробовать что-нибудь новенькое.
Но тут тьма сомкнулась вокруг, потянула наверх, вынула из воды. Что было дальше, Уивер почти не помнила. Судя по рассказу Конрада, все обошлось как нельзя лучше. Конг разжал пальцы, теплый луч солнца лег на лицо, в двадцати футах, под бескрайним голубым небом, стоял Конрад, а она лежала в теплой, надежной ладони Конга.
Очень не хотелось, чтобы Конг ее отпускал. Она придержала его руку, но Конг понимал: они принадлежат двум разным мирам. Пусть он и спас ее, но между ними не было ничего общего.
Уплывая от острова прочь, она осознала всю глубину его правоты. Но расставаться со столь невероятным чудом было трудно.
Взглянув на остальных – Сан, Брукса, Миллса, Сливко, Релеса, – он прочла в их глазах те же мысли. Всем им довелось прикоснуться к великой тайне, и, несмотря на все пережитые ужасы, несмотря на гибель многих товарищей, все понимали, как им повезло.
Стоя у руля, Марло держал потрепанную фотографию жены. Конрад положил руку ему на плечо. Двое хороших людей… Подняв
