свет смешивался с лучами солнца, проникавшими внутрь сквозь дыры в обшивке «Уондерера». Крайне странное место. Бруксу здесь ни капельки не нравилось.
– В тот год, когда я родилась, было расщеплено ядро атома[48], – медленно проговорила Сан. – А в этом году уже научились делить на части ген[49]. Все уверены, что наши знания дают нам власть над природой. И что в природе больше не осталось тайн.
– Думаешь, они не готовы к еще одному большому сюрпризу? – нервно съязвил Брукс.
На самом деле он не просто нервничал. Он был в ужасе.
Склонившись над колодцем, Сан опустила в наполнявшую его светящуюся жидкость фляжку.
«Откуда берется эта дьявольская вода? – подумал Брукс. – Да и вода ли это вообще?» Пробовать жидкость на вкус, чтобы выяснить это, совершенно не хотелось. Представилось, что он падает в колодец и тонет, все глубже и глубже погружается в таинственные недра острова; загадочная жидкость светится вокруг, и вот он достигает дна и…
Сзади послышался негромкий шорох босых ног. Вздрогнув от неожиданности, он обернулся.
В зале появилась одна из деревенских девочек – совсем маленькая, прекрасно наряженная, кожа расписана странными символами и раскрашена так, чтобы сливаться с деревенским ландшафтом. Остановившись неподалеку, девочка смотрела на них – молча, с непроницаемым выражением на лице.
Стояла и смотрела, не отрываясь.
Сан медленно завинтила крышку, повесила флягу через плечо и прижала к губам палец, универсальным жестом призывая к молчанию.
– Ч-шшш…
И девочка отчаянно завизжала.
В ответ из-за корабельных переборок и снаружи раздались голоса. Брукс даже не надеялся понять этот странный, ни на что не похожий язык. Он вообще впервые услышал, чтобы кто-либо из туземцев издал хоть звук.
– О’кей, – сказал он, хватая Сан в охапку и увлекая за собой. – Бежим!
Конрад вовсе не был уверен, что катер Марло сможет доставить их на северное побережье. Конечно, конструкция впечатляла – оставалось только дивиться тому, чего старому летчику и его побратиму-японцу удалось достичь за время заточения на острове. Судно, построенное ими из разбитого торпедного катера, уцелевших частей двух самолетов, досок местного происхождения и всего, что удалось снять с выброшенного на сушу «Уондерера», само по себе было целой историей.
Теперь, как только Сливко закончит возиться с двигателем, им всем предстояло узнать, чем кончится эта история.
Сливко с ног до головы вымазался в смазке. Руки его были исцарапаны и изрезаны – уж очень часто срывался с гаек расхлябанный старенький разводной ключ, да и прочие инструменты тоже не отличались удобством. Техник как раз затягивал один из последних болтов двигателя, и тут Конрад услышал звук, от которого его кожа покрылась мурашками.
Мягкий топот бегущих…
Шагнув мимо Уивер и Нивса к бортовому лееру, капитан устремил взгляд на берег.
Марло тоже уже увидел Брукса и Сан, выбежавших из-за поворота.
– Заводи машину, – сказал Конрад, опуская руку на рукоять пистолета на поясе.
– Что там? – Над люком моторного отсека показалась голова Сливко. – А, хорошо.
Брукс и Сан мчались к причалу со всех ног. За ними со стороны деревни, вдоль берега, гнались по меньшей мере три десятка островитян. Бежали они молча, однако копья держали так, что Конрад с первого взгляда понял: дело плохо. Островитяне вышли на охоту.
– О господи! – встревожился Нивс. – Что случилось?
– Заводи машину! – рыкнул в ответ Конрад. Перебежав на нос, он начал отвязывать носовой швартов.
Сзади кашлянул двигатель, и из моторного отсека раздался болезненный вскрик.
– Рано! – раздраженно заорал Сливко. – Потерпите вы минутку!
– Извини, – ответил Нивс. Он стоял в рубке, рука его нерешительно повисла над кнопкой зажигания.
Поймав взгляд Уивер, Конрад кивнул ей в сторону кормы. Уивер опрометью кинулась отдавать кормовой швартов. Даже если не удастся запустить двигатель, можно оттолкнуться от причала и выйти в реку. Проблема только в том, что течением катер понесет в противоположную сторону…
Прогрохотав подошвами по причалу, Брукс и Сан прыгнули на борт. Оба совсем запыхались и взмокли, да к тому же натерпелись страху. Брукс был ни жив ни мертв.
