Паккард бросился вперед, прыгая через огромные следы на земле, и достиг края обрыва как раз вовремя, чтобы увидеть ее стремительный спуск. Цепляясь за стволы деревьев и качаясь вправо-влево, массивный зверь мчался вниз с такой грацией, что Паккард не смог сдержать невольного восхищения. Лавины камней с грохотом рушились в темноту, но горилла, казалось, была неподвластна земному притяжению.
Спуск кончился так же внезапно, как и начался. Остановившись, горилла присела над какой-то ямой. Принюхалась. Пощупала. И заревела – громко и протяжно, оглядываясь вокруг, словно в поисках тех, кто учинил это безобразие.
Паккард подумал, что это одна из воронок, оставленных взрывами сейсмических зарядов, но нет – рядом с ней было что-то еще.
Горилла поднялась, опираясь на руки, подошла к высокой груде камней на краю воронки, навалилась на камни спиной и с кряхтением поднажала. Под густой шкурой взбугрились мощные мускулы, плечи развернулись, груда валунов медленно подалась, покачнулась… и рухнула, засыпав и воронку, и открывшуюся рядом с ней глубокую трещину. От оглушительного грохота задрожала земля.
«Чтобы никто оттуда не выбрался», – догадался Паккард, покосившись на след, который осматривала горилла. Какой зверь мог оставить его? Об этом не хотелось даже думать.
Серия взрывов, прогремевших снизу, заставила полковника вздрогнуть и вновь взглянуть под обрыв. На миг он решил, что одному из вертолетов все же удалось уцелеть, и теперь он вернулся показать чудовищу, почем фунт лиха. Но источником звуков оказался сам монстр. Он бил кулаками в грудь. Гулкий рокот ударов всколыхнул джунгли и эхом раскатился по долине. Ознаменовав таким образом свою победу, зверь устремился прочь, то и дело останавливаясь и вглядываясь в землю под ногами.
Он шел по следу.
– Уходим, – распорядился Паккард. – В следующий раз он может и не пройти мимо.
«В следующий раз мы сами дадим ему бой».
Ни гигантских кальмаров, ни речных змей больше не попадалось. Несколько раз под водой мелькали какие-то тени, но катер быстро оставлял их позади. Однако Уивер понимала: весь этот мир и покой – лишь ширма, за каждой створкой которой поджидает смерть.
Вскоре река привела их к обширным болотам и разделилась на дюжину проток, сведя всю навигацию к методу проб и ошибок. Конрад сменил Марло у руля, но Уивер не могла заставить себя уйти с носа катера: отсюда ей было видно все вокруг. Птицы – знакомые и незнакомые. Цветы водяных лилий – каждый размером с подлокотник кресла – на плавучих листьях шириной с корпус катера. Тучи бабочек не крупнее ногтя большого пальца, двигавшиеся в воздухе, словно единое целое. Уивер была несильна в биологии, ее предметом изучения были конфликты – точнее, люди, конфликтующие меж собой, – однако она не сомневалась, что неизвестных науке организмов вокруг не меньше, чем известных.
К ней подошел Марло. Передав управление Конраду, летчик без остановки расхаживал по палубе. Он был горд судном, построенным им и его другом, и имел на то все основания. Корпус дребезжал и протекал, двигатель то и дело кашлял и плевался выхлопом, и Уивер была уверена, что это суденышко развалится не более, чем через пару дней, но все равно им удалось сотворить истинное чудо.
– Давно вы вместе? – спросил он.
Этого вопроса Уивер ожидала меньше всего. Оглянувшись на Конрада, она поняла, что и он все слышит.
– Что? – переспросил он. – Мы не…
– Мы только вчера познакомились, – пришла ему на помощь Уивер.
– Да. У нас что-то вроде первого свидания, – сказал Конрад.
– А я женат, – сообщил Марло. – Во всяком случае, был. Сейчас – не знаю, как с этим обстоит. Мы поженились как раз перед моей отправкой на фронт, а в тот день, когда я был сбит, она прислала телеграмму: у нас родился сын, Хэнк-младший. Значит, сын у меня где-то там есть. Взрослый человек, которого я никогда в жизни не видел. Наверное, думает, что отец его погиб тридцать лет назад.
Вынув из кармана фотографию жены – потертую, пожелтевшую от времени, – Марло показал ее Мейсон.
– Уивер, позвольте вас спросить. Вы бы стали дожидаться парня двадцать восемь лет?
– Она наверняка думает, что ты давно мертв, – сказал Сливко.
Это было жестоко. Уивер обожгла механика негодующим взглядом. Тот, пожав плечами, отвел глаза.
– А я так не думаю, – возразил Конрад. – Люди так просто не сдаются. Попомни мое слово: вот вернешься домой – и они будут тебя ждать.
