возобновил отношения с мамой Леды – своей любовью из старших классов, а потом убедил ее вернуться с ним в Нью-Йорк, в ультрасовременную Башню. Боже, наверное, когда они вновь встретились, миссис Коул была беременна Джейми. Однако никто из них не упоминал этой подробности.
– Что ж, мы снова стали общаться, а потом… – Каролина посмотрела на Эрис. – Потом появилась ты. – Она отвернулась, комкая в руках салфетку, так что побелели костяшки.
– Эрис, – вмешался отец Леды – ее отец, – я понятия ни о чем не имел, пока не позвонила твоя мама. Я даже предположить не мог, что ты моя дочь. Как ты понимаешь, мы с Каролиной уже несколько лет не были… в отношениях.
Он нарочито прокашлялся. Наверное, подумала Эрис, он сам до сих пор был потрясен.
– Я хочу сказать, мне жаль, что ты проходишь через все это, – проговорил он. – Могу представить, как тяжело тебе сейчас.
– Да уж, – сухо произнесла Эрис. – Тяжеловато.
Каролина сжала ее ладонь.
– Пожалуйста, – проговорил мистер Коул, – если я чем-то могу помочь, дай мне знать.
Эрис взглянула на маму. Знал ли он, что они живут на сто третьем? Что он расскажет своей семье? Но когда она собралась спросить об этом, мистер Коул постучал по центру стола, вызывая голографическое меню.
– Может, нам всем перекусить? – замешкавшись, предложил он. – Блинчики с перцем шишито здесь просто отменные. Если у вас, конечно, найдется время.
– С удовольствием, – твердо проговорила Каролина.
Эрис сделала большой глоток лимонада, который ей совсем не нравился, а ее сознание пыталось подстроиться под эту странную и новую картину мира. Мистер Коул встретился с дочерью взглядом и осторожно улыбнулся. Эрис немного смягчилась. Ей вспомнился поход с Мэриель в церковь, то, как незнакомцы одним лишь прикосновением или взглядом выражали ей свою симпатию. Сейчас перед ней сидел родной отец, а не чужой человек и по-своему пытался установить отношения.
В то время как мужчина, который восемнадцать лет был для Эрис отцом, вычеркнул ее из своей жизни.
Отец Леды был и ее отцом. Такого девушка совершенно не ожидала. Но он пришел сюда и старался наладить взаимопонимание.
Эрис подняла на него взгляд и улыбнулась.
– Конечно, – сказала она, пытаясь вложить в голос радость. – Отличная идея.
Леда
Леда резко села, хватая ртом воздух. Ее шелковая пижама насквозь пропиталась потом. Руками она сжала простыни, вцепилась в них скрюченными пальцами.
Ей снова снились кошмары.
Когда комнатный компьютер обнаружил ее состояние, комната медленно осветилась. Леда сжалась в комок в центре огромной кровати и обхватила себя руками. Ее била дрожь, конечности отяжелели. Душа была словно крохотный котенок, вынужденный управлять громадным, непослушным телом.
Леда зверски нуждалась в дозе. Боже, в последний раз ей так хотелось этого в первые дни реабилитации. Тогда кошмары снились каждую ночь: она тонула в чернильной воде, к ней тянулись руки, холодные и каменные, как смерть. «Я свой сильнейший союзник», – повторяла Леда, чтобы прийти в себя, но тщетно. Ее тело сковало, мозг отказывался работать. Леде хотелось одного – всплеска ксенпергейдрена, способного вернуть ее к жизни.
Вновь обретя способность двигаться, она отбросила покрывало, забрала волосы наверх и направилась на кухню. Хотелось выпить воды. Конечно, она могла попросить комнатный комп, но решила, что прогулка ее немного успокоит. Казалось, будто кто-то царапал череп изнутри.
В квартире царила неестественная тишина. Леда ускорила шаг, обходя босыми ступнями квадратики лунного света на полу, как любила делать в детстве, – они с Джейми верили, что, если наступят на свет, их ждет неудача. На кухне Леда открыла холодильник и некоторое время стояла рядом, позволяя воздуху освежать ее лицо.
Веки ее были прикрыты, но Леда бессознательно составила фликер своему прежнему дилеру, Россу. Ей стоило огромных усилий не отправить сообщение, но она находилась на грани. «Все хорошо, – повторяла себе девушка, – не просто хорошо, а прекрасно». Она пойдет на благотворительный вечер с Атласом, пусть это и будет стоить ей дружбы с Эйвери. Та сама виновата, учитывая ее странное поведение. Леда напомнила себе, что заслужила Атласа. Заслужила быть счастливой.
Она стиснула зубы, повернулась и пошла обратно в комнату, но вдруг споткнулась обо что-то в холле. Еле слышно выругалась. Отцовский портфель валялся там, где папа его бросил по возвращении домой. Из бокового кармана выглядывала плоская оранжевая
