наши! А какой-то проходимец присвоил их без зазрения совести. Ну где справедливость?
— Не стоило тебе так волноваться.
— Ты вчера сказала, что-то придумаешь. Но что еще можно сделать?
— Я пока не до конца все обдумала, но не волнуйся, камень будет к сроку, — освобождая столик для чаепития, хозяйка убрала с него вазу на подоконник.
— Боюсь даже спрашивать. Надеюсь, ты не будешь рисковать? — сжимая ладони, Ганна снова засеменила по комнате. — Не полезешь на пик Большухи или еще что-то в этом роде?
Пришлось заверить, что в деле не будет ни капли риска.
— Я тебе верю, — смирилась гостья. — И как только рука повернулась у этого потешника?! Терпеть не могу воров!
«А я лжецов», — закончила про себя Тиса. Но сказать правду Ганне сейчас — это только хуже сделать. Трихон прав, ложь в редких случаях может быть оправданна.
— Присаживайся.
Лисова подошла к креслу, но садиться в него раздумала. Успокоившись по одному вопросу, она вспомнила другой. Уж лучше б не спрашивала.
— Кстати, а как с тем солдатиком? Ты сказала ему, чтобы не питал надежд на твой счет?
— Ганна, я…
— Я же о тебе забочусь, дорогая. Тебе он не пара, поверь, не стоит тебе поощрять его знаки внимания. Я думаю, рядом с тобой должен быть сильный, взрослый, обеспеченный мужчина, которого ты будешь уважать. Который будет тебя беречь. Он должен… — На девушку снизошло вдохновение — она все подробнее расписывала достоинства несуществующего жениха. Но вскоре, заметив безучастность собеседницы, подозрительно сощурила глаза. — Постой. Ты так странно смотришь… Что было вчера?
Тиса не смогла скрыть обличающей себя улыбки.
— Не может быть! — простонала Лисова.
— Не хочу юлить и обманывать тебя, — Войнова посмотрела в глаза подруге. — Я тоже вчера перед сном успела о многом подумать… — Лишь секунду она собиралась с духом. — Я хочу дать себе и ему шанс, даже если это неправильно.
— Единый! Ну как ты не понимаешь?..
Тиса отвела взгляд, слушая Ганну. Здравые доводы, все верно… Но решение-мотылек в ее душе не дрогнуло, наоборот, собиралось расправить крылья.
— Это мое решение, — произнесла она. — Можешь называть его блажью. Но иначе я просто не могу.
Лисова замолчала, давая шанс объяснить.
— Я не наивна и понимаю, что бросаюсь в омут, — твердо начала Тиса. — Но поверь, я многого не жду от судьбы. Мне не нужно ни великих денег, ни признания общества. По моей репутации давно кошки плачут. Ты слышала Лопухину? Она просто высказала то, что другие шепчут за моей спиной: дикарка, с детства блуждающая по лесам и полям. Так что моя репутация… — усмехнулась, — ее просто нет. Страдать не о чем.
На какое-то время в гостиной установилась тишина. Затем гостья с расстроенным видом все же опустилась в кресло.
— Это стоило ожидать, глядя на ваш танец, — бесцветным голосом пробормотала она. — Но я сочла свои догадки плодом моего воображения… — Покачала головой и простонала себе под нос: — Ну почему я раньше не заметила? Как упустила?
— Брось, Ганна. Я, возможно, даже рада этому… — Войноца тронула бархатистый лист пурпурной герани, глядя во двор. — Мне жаль, если я тебя разочаровала.
— Не разочаровала, — вздохнула та. — Просто я наивно пыталась в тебе воплотить свои мечты. И это моя ошибка. Я должна была понять, что у тебя свой путь.
Тиса присела на подлокотник и обняла подругу за плечи.
— Спасибо.
— Что же я, по-твоему, буханка черствая и не понимаю, что такое любовь? — проворчала Ганна. — Да я в своего Симона, такого же молодого бескарманного юнца, так же и влюбилась.
Войнова улыбнулась. «Слава Единому», — прошептала она беззвучно.
— Знаешь, я не прочь у тебя отобедать, — вскоре заявила гостья. — Я сегодня после бессонной ночи понеслась в гимназию, забыв сумку с завтраком на столе. И потом, я надеюсь услышать некоторые подробности.
Продолжая болтать, девушки направились на территорию Камиллы. Кухарка накрыла стол и тактично удалилась, предоставив «девочкам» возможность посплетничать. Наблюдая восторг подруги от Камиллиной стряпни, Тиса заулыбалась и посматривала краем
