унесло порывом.
— Ветер, — кивнул шкалуш, — он хорошо посмеялся над нами, пока собирали сегодня шатры в парке. Так и норовил запеленать нас в полотнища, как курганных мумий.
Тиса улыбнулась. Они свернули на знакомую дорогу вдоль лесополосы. В просветах меж деревьев проглядывались скошенные поля с наметанными стогами.
— Да, вот что любопытно, — сказал Трихон. — Не знаю, утешит вас это или нет. Но вы не единственная, кто потерял свой приз в Жнухову Горку. — Она ожидала продолжения. — Мы боролись с бунтующими шатрами, когда явился запыхавшийся лудильщик и принялся бегать по всей поляне наперегонки с ветром. Чуть ли не заставил нас все шатры развернуть обратно. Оказалось, что вчера он выиграл свинью, затем спьяну позабыл о ней. Утром жена узнала от соседей о призе, нагоняй устроила. Где, спрашивает, выигрыш? Выгнала из дому, назвала мужика — прошу прощения за неприкрытую правду — свиньей и велела без «родственницы» не возвращаться.
Девушка тихо рассмеялась, представив картину. Она была благодарна за легкую тему разговора. Душа мало-помалу обретала равновесие, должно быть, покачивание в седле сказывалось или вид осенней рощи. Или чувство безопасности, которое всегда ощущалось рядом с горцем.
— Нашел он пропажу? — спросила она.
— Нашел.
— И где же была?
— Спала его хавронья на одном из Тонечкиных диванов, прикрытая накидкой.
— Да уж, нежная особа, — усмехнулась Тиса. — Повезло лудильщику. Мог ведь и не найти.
— Да. Судьба преподнесла ему подарок. А он по своей глупости потерял его, — согласился Трихон. — Когда, будь он несколько осмотрительнее и терпимее, избежал бы досадной потери. Ведь так, Тиса Лазаровна?
Она вдруг поняла, что шкалуш говорит уже не о лудильщике. Подняла на парня взгляд. Лишь на секунду пронзительные серые глаза встретились с янтарными. Этого хватило, чтобы щеки девушки потеплели.
— Возможно, — прошептала она, отведя взгляд. И только потом поняла, что хотела ответить иначе.
Заметив, как глаза Трихона подернулись задумчивостью, Тиса сжала поводья. Что она делает? Почему дает ему повод сомневаться? Открыла рот — и тут поняла, что не может подобрать слов для объяснения.
— Здесь уже недолго ехать. — Шкалуш слегка подстегнул Буя.
Вскоре лесополоса иссякла, и они пустили лошадей вниз с холма по степному простору, любуясь открывшимся видом. В долине змейка реки сверкала, как драгоценное колье на теле земли-матушки. Река стекала в зеркальное озеро, огибая городок. У горизонта под Большухой рыжим пушистым лисом лежал осенний лес. А если посмотреть на северо-запад — открывалась лесостепь с рядом сторожевых вышек. Оказывается, ей так не хватало этого простора! Вольный ветер дул в лицо, и Тиса то и дело набирала полную грудь прохладного воздуха, пряного от сухих трав. Она не замечала, что новобранец наблюдает за ней всякий раз, стоит ей только отвернуться.
Когда Трихон остановил лошадей у зеленого острова посреди поля — низины, заросшей чиванской акацией, — Войнова догадалась, что они на месте. В тени ближайшего дерева лежал сваленный старый ствол, на который путнику можно присесть и передохнуть. Может, Трихон позвал ее полюбоваться видом? Степь играла волнами под порывами ветра. Высоко в небе парила пара ястребов. Парень соскочил с седла и помог спешиться спутнице. От тепла его сильных рук мгновенно растаяло сердце. Не успела Тиса насладиться ощущением, как Трихон уже отпустил ее и отстранился, даже не пытаясь удержать. Сморгнув растерянность с лица, оглянулась вокруг.
Парень приставил ладонь ко лбу, тоже осматривая даль.
— Вы, Тиса Лазаровна, вероятно, озадачились, зачем я позвал вас сюда? Думаете — уж не любоваться ли степью… — Тонкие губы дрогнули, так и не превратившись в улыбку. — Сейчас. — Он в указательном жесте вытянул руку, загорелую под закатанным рукавом куртки. — Смотрите.
Ей с трудом удалось отвести взгляд от мужской руки. Мысль о том, что Трихон рядом — такой по-дружески обходительный, но неожиданно отдаленный, — стала для Тисы почти болезненной. А она ничего не делает, чтобы стать ему ближе! Несколько секунд Войнова глядела в степь, но ничего перед собой не видела. Потом уловила какое-то движение в сухой высокой траве. И когда глаз попривык, сделала пару шагов вперед.
— Но это же…
Шкалуш улыбнулся, наблюдая за восторженным изумлением на девичьем лице. Рысак, или летучая рысь — это был именно он,
