один из древних, — мышковал в степи. Незаметный в высоком травяном сухостое благодаря соловой масти. Тиса, затаив дыхание, следила, как крылатая кошка, завидев добычу, припала к земле, приготовилась, навострив уши-кисточки, затем сделала высокий скачок и, раскрыв крылья, спикировала к земле. Проглотив мышь, рысак заметил людей и прекратил охоту. Некоторое время древний изучал пришельцев. «Испугается, улетит», — подумалось с сожалением. Но рысак, вопреки ожиданиям, подпрыгнул, раскрыл крылья и спланировал навстречу людям.
— Летит сюда! — воскликнула Тиса. — Поразительно! Крылья, кажется, кожистые? Нет, не полностью…
Рысак приземлился саженей за пятнадцать и, к радости девушки, стал медленно приближаться. Теперь она могла еще лучше разглядеть животное. Древний оказался значительно крупнее обычной рыси, торс в обхвате не меньше, чем у мула, но в сравнении с ним коротконог. Крылья удивительным образом складывались в подмышечный мешок передних лап. И да, крыло в основном кожистое. Жесткое оперение проступало лишь по самому краю — в том месте, где у летучей мыши имелся коготь.
Остановившись в пяти саженях, рысак замер, зашевелил мокрым широким носом. Шерсть раздувал степной ветер. Желтые глаза некоторое время изучали девушку, затем уперлись в шкалуша.
— Надо же, он так близко, Трихон!
Тиса не смогла сдержать радости и обернулась — парень снимал солдатский мешок с седла Буя, затем завозился с завязкой. Она удивленно подняла брови.
— Со вчерашнего праздника остались обрезки солонины, — объяснил новобранец. — Я подумал, что мы можем покормить его.
— А он возьмет?
— Проверим.
Они положили гостинец для древнего на землю, а сами отошли подальше. Рысак оказался не прочь отведать угощение и съел все, что ему оставили. А последние несколько кусков поймал на лету, к полному восторгу Тисы. Она сияющими глазами неотрывно глядела на кошку, а Трихон не мог отвести глаз от девушки.
— Теперь иди! — сказал шкалуш. — Спрячься.
Рысак еще раз посмотрел в глаза горцу, будто все понимал. Повернулся и потрусил прочь. Следя за удаляющимся животным, Войнова спросила:
— Как ты его нашел?
— Так, как мы сегодня, — в поле, — парень явно не стремился приукрасить историю.
— Спасибо, что показал мне древнего, — спутница повернулась к шкалушу и с благодарностью тронула рукав солдатской куртки.
— Не стоит благодарности, — произнес он благодушно. Но Тиса ощутила, как напряглась мужская рука под материей.
— Я должна сказать… — произнесла девушка и замолкла. Нет, подумала она, с такими успехами ее сегодня определенно надо записать в ряды немых ворон. Мокрые и глупые пусть подождут в сторонке. Сощурив глаза, словно желая спрятать свои мысли, парень ждал продолжения.
Как трудно выразить чувства внятной речью!
Вместо слов дрогнувшая девичья рука поднялась и погладила мужскую грудь. Серые глаза мгновенно перестали щуриться. Стараясь избегать прямого взгляда юноши, чтобы не растерять храбрость, Тиса дотянулась до пепельной короткой челки. Волосы оказались жесткими, но приятными на ощупь. Затем пальцы ее прошлись по высокому лбу и спустились к виску. Показалось или блеснула ранняя седина?
— Посмотри на меня… — прошептал шкалуш, с трудом владея голосом.
Девушка покачала головой.
— Прошу тебя.
Он все же поймал ее трепетный взгляд и все понял без слов. И Тиса снова почувствовала, как исчезает из этого мира в манящей серой бездне его глаз, но она уже не боялась этой бесконечности и ступила за край без раздумья. Шкалуш мягко привлек ее к себе и поцеловал.
Отпустил он ее далеко не сразу. Заметив, что Тиса еле стоит на ногах, Трихон легко поднял ее на руки, и девушка прижалась лбом к теплой шершавой щеке. Остановившись у сваленного ствола акации, парень опустился на него сам и усадил свою драгоценную ношу. Она ожидала нового поцелуя, но шкалуш, видимо, решил, что ей пока достаточно. И просто обнял. Небом постепенно завладевал закат, заливая нежным персиковым светом сливочные облака. Тиса опустила голову на плечо горца, и он
