– Мама, – кивнула она. – А отец наш – цыган из проезжего табора.
– Э-э-э?! – Я подавилась и закашлялась. Девица смотрела на меня с любопытством, но на помощь не рвалась. – Тут тоже есть цыгане?!
– Да где их нет? – отмахнулась девица, перебрасывая через руку мое платье. – Им же законы не писаны, ходят где хотят! Маменька моя год тому преставилась, так папенька с тех пор к нам и не заглядывал. Хоть старый барон, мир его праху, завсегда разрешал им на своей земле останавливаться.
– И… какой он… был? – ляпнула я. – Ну, старый барон?
– Хороший был, справедливый. Маменьку мою, когда затяжелела, не погнал.
– Ясно. – Я не нашлась, что еще сказать.
– А вот молодой барон – тот еще жеребец. – Девица впервые чуть помрачнела.
– Ансельм? – не поверила я.
– Да не, – хихикнула Аленушка. – Барон Жан! Его милость Ансельм, того, не по той части…
– Это как? – не поняла я.
– Ну, статуи, – она почему-то сделала ударение на предпоследний слог, – там всякие собирает. Картины еще.
– А, так он увлекается искусством! – сообразила я, устыдившись своих пошлых мыслей насчет «не по той части». И отметила про себя, что Ансельма она бароном не называет.
– Ну, может, оно и ис-кус-ство, – сложное слово Аленушка произнесла по слогам, – а по мне – мазня это, уж не обессудьте!
– Понятно, – кивнула я. Честно говоря, в таких вещах я совсем не разбиралась. Ну, ходила с классом в музеи, но особого впечатления они на меня не произвели. – А барон Жан искусством не увлекался?
– Не-а, – покачала головой Аленушка и сдвинула темные брови. – Он охоту любит. На всякую дичь. Ну, вы понимаете.
Она вдруг оглянулась на дверь, словно опасалась, что кто-то подслушивает.
– Не понимаю, – невольно понизив голос, призналась я. – Это охота, рыбалка и всякое такое?
– Ну, охота, да. – Аленушка прикусила губу. – Бывало, как вернулся домой после смерти старого барона, так целыми днями в лесу да в полях пропадал, охотился все. Но и до лакомой добычи горазд. Маришку, подружку мою, раз на сеновале завалить пытался. А самого-то невеста в гостевых покоях дожидалась!
– И что? – спросила я и невольно затаила дыхание. Неужели Жан изнасиловал местную девушку?! Вряд ли ее родственники спокойно к этому отнеслись! А неплохой мотив…
– Да ничего, – пожала плечиками Аленушка. – В углу грабли стояли, Маришка их схватила и того… Ну не дурак же барон, чтоб на грабли переть!
Я представила эту картину в красках. Да-а, ну тут и дела творятся! Но как-то совсем не похож по ее описанию барон Жан на благородного рыцаря и друга Поля!
– Правда, господин барон повинился потом, колечко Маришке подарил, – продолжила Аленушка, ловко орудуя щеткой. Пользоваться ее услугами было неловко. Можно подумать, я сама не смогу! Но отказываться было бы странно. Это же ее работа! – Он тогда перепил маленько, вот и блажил… – И закончила непоследовательно: – А так-то молодой барон хороший. Шебутной только.
– Ты говоришь так, как будто он живой, – не выдержала я.
– Так он живой и есть, – пожала плечами Аленушка и приложила ко мне специальный наряд для верховой езды – с широченными штанинами вместо юбки. Вообще-то я использовала его для выездов «на место» с госпожой Громовой, но вот и появился случай применить его по прямому назначению.
– Да?
Аленушка склонила голову к плечу и, критически разглядывая меня, сказала вдруг:
– Вам, госпожа, лучше такое не носить. Вам темно-синий пойдет, голубой или, на худой конец, винный. А зеленый вам не к лицу!
Я только отмахнулась.
– Откуда ты знаешь? – жадно спросила я. – Ну, что барон Жан не умер? Ты его видела? Что-то слышала? Не бойся, я никому не скажу.
– Да я и не боюсь, – даже удивилась она. – Секрета тут никакого нет. Невеста его, госпожа Ариопа, уж очень убивалась, как он пропал. Все искала… А как-то раз спросила, как найти Раффи, ведьму нашу. Так вот, та сказала, что живой барон Жан и здоровый даже.
