но они опасались нарваться. Мало ли, вдруг я окажусь дочкой какой-нибудь шишки, потом проблем не оберешься.
– Сержант Дитален! – наконец отрекомендовался старший и, стянув маску, показал красную книжечку. – Поступило сообщение о нападении оборотня. Пожалуйста, отойди. Ну, то есть отойдите. Он может быть опасен!
– Алевтина Звонарева, юрист, – в свою очередь, представилась я. – Мой куратор – госпожа Громова.
Лицо Диталена стало кислым, как после съеденного целиком лимона, а феечка молча полезла в капюшон и, повозившись, затихла там.
– А это мой клиент, – добила его я, ткнув пальцем себе за спину. – И свидетели, которые могут подтвердить, что господин Виркалис не причинил никому никакого вреда.
– Он пытался! Грозился! Съесть грозился! – из-за спин бравых милиционеров раздался высокий голос бабки. Чувствуя себя в безопасности за этакой стеной, она совсем расхрабрилась: – Отстреливать их надо! Уши отрезать и на стенку вешать! Ишь, ироды! Нелюдь!
– Как видите, имеют место личные неприязненные отношения на почве межрасового конфликта, – заключила я, улыбнувшись капралу. – При необходимости это могут подтвердить свидетели.
Госпожа Гадрка напряженно кивнула.
От зубодробительной юридической конструкции Дитален поморщился, но махнул рукой, давая команду «отбой».
– Извините за причиненное беспокойство! – записав наши данные, дежурно извинился он и утопал вниз, сопровождаемый визгливой руганью бабки. На нападки бабки, требующей не допустить, немедленно арестовать, а лучше расстрелять, он сначала коротко огрызался, а потом не выдержал: – А вас, гражданочка, я попрошу пройти с нами!
– Зачем это? – подозрительно спросила бабка.
Я наклонилась через перила, стараясь ничего не упустить.
– Объяснить, чего это вы нас вызвали! – сурово сказал Дитален. – Может, это вас надо привлечь, а? За заведомо ложное сообщение о преступлении!
– Да вы! Да я! – Бабка метнулась в свою квартиру, молниеносно захлопнула дверь и уже оттуда принялась грозиться жалобами начальству, в прокуратуру, уполномоченному по правам человека и бог весть кому еще.
– Да хоть в небесную канцелярию! – буркнул Дитален и тяжело затопал по ступенькам.
С улицы зафырчал демобиль, а оборотень повернулся ко мне.
– Спасибо за помощь!
– Пожалуйста, – смутилась я.
– Алевтина, спать пор-р-ра! – напомнила госпожа Гадрка, и я кивнула.
– Да, надо же еще потом список составить! – спохватилась я. – Ну, ущерба. Чтобы знать, кому сколько причитается.
– Хор-р-рошо. – Она выпятила нижнюю губу, видимо, прикидывая. – Завтр-р-ра!
Ночь выдалась насыщенной…
Утро оказалось еще более суматошным. Началось все, правда, вполне мило: госпожа Гадрка угостила меня печеньем собственного изготовления, а также порцией слухов.
Дом кипел разговорами и побулькивал недовольством. Это бурление напоминало брожение в туалете, куда какой-то шутник бросил пачку дрожжей. Попахивало неприятно, и я морщилась, слушая рассуждения своей квартирной хозяйки.
Разве господин Виркалис виноват, что он оборотень?! Нельзя наказывать человека за то, чего он еще не совершил! Это же основополагающий принцип права.
Однако жильцам дома, похоже, было плевать на чужие права. Их интересовали только собственные…
При этом моим квартирным хозяевам даже в голову не пришло, что мое мнение может отличаться! Я же была «своим» юристом, так что должна послушно негодовать и ахать.
В общем, настроение после этих откровений у меня было не ахти.
– Вот, я список собр-р-рала! – Госпожа Гадрка искательно улыбнулась и сунула мне лист, исписанный убористым мелким почерком. – И вот втор-р-рой!
– Ага. – Я просмотрела список фамилий и номеров квартир на первой бумажке. Все бабульки подъезда за вычетом одной- единственной оппозиционерки. Подняла глаза и спросила непонимающе: – Что это?
– Да я тебе уже полчаса р-р-расказываю! – всплеснула руками она. – Жалобу надо написать. Чтобы этого обор-р-ротня выселили! Изолир-р-ровали!
– Изолировали?! – повторила я, чувствуя, как дерет горло мерзкое слово. – И вы хотите, чтобы я написала вам эту жалобу?
